Право убийцы 2
Шрифт:
Поэтому будем думать, как «студент», на которого внезапно напал лев: самое лучшее и простое, что можно сделать, если на вас нападает такая махина — сваливать, не поворачиваясь спиной. Разумный ход так-то.
А пока я продумывал ходы отступления, продолжал играть в «козла» — бросок кота, мой прыжок, и лев пролетает подо мной. Разворот, бросок, прыжок и заново. Я так долго могу. А вот помощник Волконского вряд ли — насколько я слышал, у львов маленькое слабое сердце, и поэтому самцы в охоте не участвуют, предоставляя это право львицам, да еще и прайдом, а не в одиночестве, как делают
То есть вымотать льва будет проще, и для этого мне хватит и сил, и способностей и желания. Чем тебе не тактика?
Поэтому я запрыгал по раздевалке, иногда отталкиваясь от шкафчиков, чтобы хоть как-то разнообразить происходящее.
— А может, просто поговорим? А, Лев Михайлович? Ну что такого, что я поучаствую в боях? — периодически спрашивал я, уклоняясь от ударов лап, способных размозжить мне голову без особых усилий.
В ответ получал лишь рычание и еще одну попытку оторвать часть тела.
Попрыгав зайчиком, отталкиваясь от всех предметов в не так чтобы большой комнате (особенно, когда в ней находится такой здоровый зверь, как лев), я кинулся к двери, обманным маневром проскользнув под замахом лапы. И успел выскользнуть, захлопнув створку прямо перед носом врезавшегося в нее Львом Михайловичем. Дверь, на удивление, выстояла. А я смог выдохнуть и оправить на себе немного задравшуюся от акробатических этюдов футболку.
Может, это некая проверка на профпригодность? Или стандартная человеческая жадность, ведь мне уже заплатили по контракту? Может, позиция «нет тела — нет дела», и я не смогу никому ничего рассказать или испортить коварные планы Волконского, если буду мертвым. Кто знает? Я лично уточнять не буду, пока кто-то не возьмет себя в руки, заменив на них лапы.
Поэтому отправился исследовать интересную круглую комнату с дверями. Некоторые были закрыты. За одной, на удивление, оказалась кладовка, с сиротливо стоявшими ведрами и швабрами. Аккуратненько так стоявшими, прямо умилило.
— Ты кто? — изумленно спросила Лисица, оказавшись за четвертой по счету дверью. Я нашел медкабинет, это мне ничего не дает, но все равно галочку в памяти поставил.
— Это я, — ответил очевидное, заходя внутрь и прикрывая за собой дверь. — Неужели ты меня без маски не узнаешь? И, кстати, может, знаешь, где их выдают?
Девушка нервно поправила хвостик, цепляющийся за острые ушки золотой маски лисицы, и наклонила голову, внимательно меня разглядывая.
— Ты… Гепард? Но… Как?! Ты же выиграл, почему ты здесь?
— Как оказалось, кое-кто не был в курсе моего знаменательного боя не на жизнь, а на смерть, и пригласил поучаствовать еще раз. Поэтому если увидишь льва в коридоре, особо не пугайся — он не был счастлив меня видеть. А вот я — чрезвычайно рад нашей встрече. Наконец-то я к тебе пришел сам, своими ногами и даже в сознании! — я подошел к девушке и поцеловал ей ручку, смутив окончательно.
Как-то она не вязалась со всей системой боев и тем «вызывающе-надменным» стилем поведения, что тут царил в каждом углу. Сострадание, альтруизм, сопереживание и стремление избавить ближнего своего от боли — прирожденный медик. Или как их тут называют.
— Тебе
Улучив мгновение, я резко сдернул золотую маску и смог удержать лицо, увидев Лисицу перед собой. И все разглядел прежде, чем она вскрикнула и порывисто отобрала маску, снова скрываясь за ней.
— Кто это сделал? — тихо спросил я, даже не обращая внимание, что наш диалог с трудом можно было так назвать, мы просто говорили случайные фразы, не связанные друг с другом.
— Не важно, это было давно, — девушка отвернулась от меня, обхватив себя руками, закрываясь как можно сильнее в своем горе. — Уходи. Куда ты там шел, уходи!
Я легко прикоснулся к ее плечу, прося прощение за резкость, и молча вышел снова в круглую комнату. Одна из дверей болталась на единственной петле, а вот Льва Михайловича уже не было, видимо, пришел в себя и умотал меня выискивать дальше.
Пользуясь случаем, я все же отправился в раздевалку, чтобы сменить джинсы на более удобные штаны. И заодно не мог не думать по поводу обезображенного лица медсестры.
Глаза после удара остались целы, но рваные раны, превратившиеся в бугрящиеся рубцы, полностью перечеркивали лицо. Да, такое закрыть могла лишь полная маска, неужели и на приеме Лиса была в ней или в чем-то похожем? Тут никакая косметика не помогла бы. С другой стороны, в этом мире есть магия, почему ей не поправили мордашку? Или не захотели? Это наказание?
Я не могу придумать ни единой причины, по которой молодую девушку кинули на растерзание виверне, а потом и халатно подлечили. Зато это многое объясняет характер ее самой. И что тут творится?!
Махнув головой, решив узнать об этом попозже, если представится случай, я закончил экипировку, проверив завязки шнурков на кроссовках, и отправился искать нужную мне дверь, ведущую куда-нибудь в сторону арены. Ну, или того, кто мне подскажет, что делать дальше.
Нервозность, вызванная предчувствием неприятностей, заставляла шевелиться быстрее, разгоняя кровь по телу.
Как назло, в круглой комнате была идеальная шумоизоляция, и отсюда не слышно ни звука из комнат или коридоров за дверями.
Подергав за ручки непроверенных створок, я нашел поддавшуюся, и аккуратно заглянул за нее. Коридор, из которого я пришел. Ну не, я так старался, чтобы сюда дойти, рано уходить!
В соседнюю уходил Волконский и она, как я и предполагал, была накрепко закрыта. Почему я себя ощущаю в детской книжке про какую-то девочку в волшебном мире, которая то жрала что ни попадя, то бухала, как не в себя, а потом протиснуться в двери не могла, накурившись кальяна с синей гусеницей. А у меня от всего антуража — лишь двенадцать дверей, часть из которых закрыта, а часть не несет в себе смысла.