Право выбора
Шрифт:
После душа, переодевшись в сарафан, взяв плед и помыв персики, я устроилась на террасе, выходящей на море. Покачиваясь на широком кресле-качалке, я ела фрукты и, глядя на лунную дорожку в воде, наслаждалась солёным запахом моря, смешанным с ароматом южных цветов и чувствовала себя самым счастливым человеком.
На террасе появился Горан, и сев рядом в кресло, открыл очередную бутылку вина и налил его в бокал.
"Сколько же он сегодня уже выпил?" - я попыталась подсчитать количество бутылок. "Утром допил вчерашнее вино. Затем, пока я собиралась, сходил к себе в комнату и принёс ещё. Плюс в самолёте - бутылка.
– Итак, ты обещал ответить на мои вопросы, а их накопилось немало, - произнесла я.
– Задавай, - спокойно ответил он.
– Судя по всему, ты совсем небедный человек, да?
– Да.
– А что ты тогда делал в нашем общежитии? Только не говори, что любишь экономить и поэтому снял себе такое жильё, - сразу предупредила я.
– Не поверю я в это после полёта в самолёте в первом классе, ужина в шикарном ресторане, покупки дорогого вина и аренды этого дома. Экономией здесь не пахнет!
– Тебе просто интересно узнать ответ или ты чувствуешь более глубокую потребность в нём?
– Горан пристально посмотрел на меня.
– От моего ответа зависит что-то серьёзное? Только отвечай честно.
– Нет, - подумав, ответила я и нахмурилась. "А ведь, действительно, неважно, бедный он или богатый. Как говорится, у каждого свои причуды. Может ему интересно иногда пожить и в таких местах".
– Ладно, тогда следующий вопрос - чем ты занимаешься?
– Ответ на этот вопрос тоже просто интересен или имеет более глубокие корни?
– он не сводил с меня внимательного взгляда, и я почувствовала неловкость.
"И чего я прицепилась к нему с вопросами?" - пронеслось в голове, и я поморщилась от собственной беспардонности.
– Просто интересно, - недовольно ответила я, потому что, несмотря на ощущение того, что лезу не в своё дело, глубоко внутри снова ощутила непонятное беспокойство. "Что-то всё время ускользает от меня, причём важное. Я спрашиваю совсем не то, что нужно. Но вспомнить ничего не могу. Как-то всё это очень странно".
– Анна, давай сразу договоримся - ты спрашиваешь только про действительно важные вещи. Хорошо?
– Хорошо, - сдалась я и тяжело вздохнула.
– Тогда иди сюда, - он отставил бокал с вином в сторону и протянул ко мне руку.
– Я хочу тебя.
Усадив на колени, он начал целовать меня, попутно гладя по телу, и уже через пару минут я окончательно выбросила все мысли из головы.
В следующие два дня я ни на миллиметр не продвинулась в попытках понять Горана и узнать его ближе. После того вечернего разговора задавать вопросы о его жизни почему-то не очень хотелось. Да и не нравилось мне то чувство беспокойства, которое возникало каждый раз при этом. Говорили мы по-прежнему мало, но я поняла, что это мне нравится.
Моя работа строилась на общении с людьми, и порой, вечером, казалось, что я уже не в состоянии произнести хоть слово. Разговоры с подругами и парнями тоже отнимали силы, а с Гораном я, впервые за долгое время, могла отдохнуть. Не требовалось поддерживать беседу, чтобы заинтересовать его и не дать скучать, не нужно было ничего просить, потому что он и так давал всё необходимое, плюс и его самого, похоже, устраивало такое положение вещей. Но при всём этом, наши отношения изменились. Не то чтобы в них появилось доверие, но рядом с Гораном я ощущала себя, наверное, если не счастливой, то морально удовлетворённой. Да и он начал смотреть на меня не с холодным расчётом, а более мягко, хотя я и продолжала чувствовать, что он за мной пристально наблюдает. А самый большой прогресс наметился в кровати. Он стал всё чаще проявлять эмоции и вести себя более нежно. Если раньше в его действиях больше присутствовали выверенность и автоматизм, то сейчас он, как будто впервые, открывал для себя секс по-новому и наслаждался этим.
А самое главное - за эти дни у меня ни разу не произошло провала во времени. Поэтому я отдыхала и наслаждалась покоем.
На третий день, после завтрака, мы лежали на пляже, и я лениво перебирала клубнику, выбирая самые красивые ягодки и отправляя их себе в рот. Горан сидел на соседнем шезлонге и, как всегда, пил вино.
– Съешь лучше клубничку, - посоветовала я.
– Это намного полезнее.
В ответ он отрицательно покачал головой и снова сделал глоток из бокала, глядя вдаль. Вздохнув, я с сожалением подумала, что грех губить такое тело алкоголем, и в голове промелькнула мысль. "А возьму-ка и сама накормлю его клубникой. Пусть он хоть на десять минут отставит бокал".
Встав, я подошла к Горану и с улыбкой села к нему на колени. Молча забрав у него бокал с вином, я поставила его на столик между шезлонгами, а потом взяла клубничку.
– Будь хорошим мальчиком и съешь ягодку.
– Анна, я не хочу.
– А я хочу! Давай, не хмурься!
– произнесла я, хотя на самом деле его лицо, как всегда, было спокойным и равнодушным, а голос ровным.
– Иначе не отстану! Буду сидеть у тебя на коленях целый день, и ты загоришь неравномерно.
– Сиди. Мне нравится, когда ты рядом, - ответил он.
– Хм, вот ничем тебя не пронять, - пробормотала я и, поняв, что клубнику он точно есть не будет, положила её назад в тарелку. Но настроение из ленивого перешло в игривое, и захотелось подурачиться.
– Слушай, а я никогда не видела, как ты улыбаешься. Ты умеешь это делать, или тебя необходимо научить точно так же, как и стонать в кровать? Ты вообще умеешь радоваться и веселиться, а?
– Я сейчас радуюсь, - бесстрастно ответил он.
– Мне хорошо и приятно.
– Так покажи мне эту радость, - потребовала я.
– Для начала улыбнись.
– Анна, главное - не демонстрация чувств, а они сами. Не вижу смысла сидеть и глупо улыбаться.
– Улыбайся не глупо, - беззаботно заявила я.
– А тепло, дружелюбно, с нежностью, с озорством. Никто тебя не заставляет лыбиться, как имбицил. Улыбки ведь разные бывают. Давай, попробуй, а я тебе помогу.
Протянув руки, я положила пальцы на уголки губ Горана и начала их растягивать, строя при этом смешные гримасы. Секунд тридцать он пристально смотрел на меня, и я почти потеряла надежду добиться хоть чего-нибудь, как губы дрогнули и сами начали растягиваться в улыбке.