Православие для многих. Отрывки из дневника и другие записи
Шрифт:
Грехом смерть вошла в мир – она входит в нас с детских наших лет, она бороздит морщинами греха лицо, заставляет погасать живой огонь глаз, делает расслабленным тело. Но Христос – победитель смерти и ада, и в деле Христовом самое главное – это победа смерти воскресением: Если Христос не воскрес, то наша вера тщетна (ср.: 1 Кор. 15, 14).
Истерия есть разложение личности, и оно освобождает огромные, пагубные своей разрушительной силой количества энергии, как в распадающемся атоме.
Наша любовь к Богу уже есть для нас лично, в нашем опыте –
Этот опыт любви – единственный путь, верный и самоочевидный. До этого движения сердца человек глух и слеп ко всему, даже к чуду. После же ощущения Бога в себе ему не нужны и чудеса – чудо уже совершилось в нем самом.
В шествии Христа, встречаемого восторженными толпами, таилось трагическое недоразумение – Христос шел на вольные страдания, а толпа приветствовала начало Его земного Царствия. Люди поражены были чудесами, они насытились хлебами, они жаждали власти над собой и авторитета.
Христос мог бы теперь все сделать в пределах «мира сего», но люди, неся Ему поклонение и почести, не принесли главного – прошедших через покаяние, обращенных, преображенных душ.
Как же мы встречаем Христа? Не ждем ли мы от Него хлеба, чудес в материальном плане и не остаемся ли в прежней, плотской, суетной жизни? Но мы имеем больше, чем те, мы имеем Голгофу, Крест и Воскресение Спасителя, и это нас обязывает к иной Его встрече.
Принесем же и положим к Его стопам наши сокрушенные о своем грехе сердца, жажду очищения и участия в «жизни будущего века».
Неоконченное письмо к N.
…Если в нас есть хотя бы слабое влечение к духовному, то как бы мы ни были погружены в рассеянную и многозаботливую жизнь, с трепетом и надеждой мы ждем наступления великих дней покаяния и каждый раз надеемся ступить на эту таинственную лестницу, возводящую наши сердца к небу.
Вот наступают великие и печальные дни поста, и мы после исповеди и Причастия, очистившись душой, пережив умиление, слезы, почувствовав в себе новые силы, принимаем решение начать новый образ жизни. Но обычно в самый же день Святого Причастия мы срываемся на пустяке, торопимся исправить ошибку, делаем новые промахи все в большем количестве и, наконец, махнув рукой, погружаемся в безболезненную привычную греховность на весь год. Но вот снова близок пост, и при одной мысли о нем начинает снова оживать наш «внутренний человек», возрождается надежда, и мы снова ждем спасительных и благодатных дней поста с волнением и упованием на окончательное и прочное восстановление нашей вялой и грешной души. Но между этими намерениями и истинным покаянием лежит трудно проходимое пространство множества препятствий. Не буду говорить о препятствиях внешних – обремененности делами, заботами, о тысячах внешних причин – эти препятствия, как бы ни были велики, преодолеваются, если есть в нас какое-нибудь внутреннее горение, жажда очищения и добра к этому воля.
Важнее трудности внутренние – маловерие, страсти, нечистота, наконец, слепота к своим грехам и «окамененное нечувствие»; особенно эти два последние.
«Видеть свои грехи в их множестве и во всей их гнусности действительно есть дар Божий» (И. Кронштадтский).
«Восчувствовавший свой грех выше того, кто молитвой своей воскрешает мертвых; кто сподобился видеть самого
И обратно, слепота к своим грехам, невидение их – естественное состояние природного падшего человека. Мы бессознательно утаиваем от себя наши грехи, забываем их, потому что так легче жить. Может быть, сам Господь временно закрывает от нас часть наших грехов, чтобы повергнуть нас в ужас и уныние от ясного созерцания всей бездны нашей нечистоты. Но ведь если нет видения своих грехов, нет и покаяния; а нет покаяния – нет и спасения. «Дай мне зрети мои прегрешения» – естественный молитвенный вздох каждого из нас, вступающего в великие дни поста. А для этого нужно не щадить себя, отвергнуться от себя, отречься от греховного своего естества…
«Сладости мира сего», всякое погружение в слепую телесность губят духовную жизнь. Почему? – Теряется трезвенность духа, ясность мысли, контроль над собой, рассеивается внимание, слабеет воля, ослабляется, растрепывается, растекается личность. Аскетизм призывает к отказу от всякой приятности – в пище, одежде, постели, общении с людьми и т. д. Сублимация, переход к высшим ценностям.
Земное счастье – любовь, семья, молодость, здоровье, наслаждение жизнью, природой, – все это «добро есть», и не надо думать, что христианство сурово осуждает все это.
Плохо только рабство своему счастью, когда оно владеет человеком, и он всецело в него погружен, забывая главное.
И страдания с точки зрения духовного роста ценны не сами по себе, а только по своим результатам; отнимая земное счастье, они, ставя человека лицом к лицу с высшими ценностями, заставляют его открыть глаза на себя и мир, обращают его к Богу.
Отсюда следует, что земное счастье, связанное со всегдашней памятью о Боге, не исключающее напряженности духовной жизни, есть безусловное добро; равно как страдания, если они озлобляют или принижают человека, не преображая его, не давая благотворной реакции только сугубое зло.
Это в ответ на очень распространенное убеждение, что Церковь и Евангелие осуждают всякое земное счастье и зовут к страданиям ради них самих.
Наслаждаюсь здесь тишиной, свободой и, главное, полным досугом. Положительно, он временами необходим для нормальной жизни души. Наша обычная жизнь, вся сплошь занятая делами и почти ни минуты не оставляющая, чтобы передохнуть и опомниться, серьезно вредит тому подсознательному, что должно созревать в тишине и некоторой видимой бездеятельности.
Упорно мечтаю о своем очаге, и даже в буквальном смысле – о камине, который топится дровами, о своей библиотеке, саде. Конечно, это только «бессмысленные мечтания», вся жизнь наша и вся история против этого – к сокрушению очагов, к истреблению семейной жизни, к муравейнику и улью.
Фонтан, и на нем статуя Божией Матери в короне. То же у меня в комнатке, дешевая рыночная статуэтка, но я так был ей рад. Мужик поит у источника лошадь; другие мужики и бабы гребут сено. Молчаливая, неспешная жизнь; даже поезд не торопится и перевозит все доброкачественные вещи: бревна, дрова, прессованную солому и сено; и бесовские силы, правящие миром, пересекают этот тихий человеческий мирок только в виде молниями пролетающих автомобилей по узкой полоске шоссе, залитой смрадным гудроном (точно, чтобы отделить мир бесовский и Божий).