Православные старицы ХХ века
Шрифт:
Через год мы с матушкой проходили этим селом. Я стала уговаривать матушку зайти к этой женщине...Что там, ни в какую: «Чего мы там не видали?» Я всё же побежала в тот дом и застала там хозяйку. «Сдава Богу, матушка правду сказала, как раз к Пасхе и приехал», - радостно сообщила она».
Анна Васильевна Анисифорова часто сопровождавшая блаженную старицу рассказывала: «Когда я стала с матушкой ходить, научилась расшифровывать её чудачества.
Однажды шли мы от Агнии Яковлевны к Матрёне Николаевне... вдруг матушка сняла шубу и отдала мне: «Неси». Я понесла. Тогда женщины... стали спрашивать потихоньку, что это значит? «Скоро потеплеет», - сказала яТак
Как-то в деревне ей подносили больных младенцев. Одних она целовала, а про других говорила, чтобы унесли прочь. Первые радовались, а я им объясняла, что этих младенцев ждёт смерть...
Некоторые люди звали нас, и весьма настойчиво, зайти к ним, но матушка накак не хотела заходить к ним. Я спросила: «Почему?» - «А в тюрьме сидеть хочешь?» Много, много пережито во время хождения, но нет возможности вспомнить всё...»
Прозорливая старица спешила предупредить верующих о надвигаюшейся беде, помогала материально в трудную минуту семьям репресированных, врачевала телесные и духовные раны.
Блаженная Феоктиста Михайловна была в духовной дружбе с архиепископом Воронежским Петром (священномучеником Петром [56] (Зверевым, † 1929)), который искренне уважал подвижницу за высоту духовной жизни.
Осенью 1927 года архиепископ Петр прибыл на Соловки. В своих письмах с Соловецкого лагеря к своей воронежской пастве (архиепископ Петр был сослан в Соловки осенью 1927 г.) Владыка, неизменно просил молитв блаженной Феоктисты.
Приведём выдержки из писем священномученика Петра: «4 марта 1928 года... За всех молюсь непрестанно, всех искренне желаю видеть. Не будем ослабевать духом в скорбях, будем жить надеждой на милосердие Божие. Попросите молитв Феоктисты Михайловны...»
«25 декабря 1928 года...Непрестанно молю Господа нашего, да хранит Он вас всех в правой вере, в мире, в здравии и благополучии и да благословит Своим небесным благословением... Я за ваши святые молитвы пока жив и здоров и на новом своем уединенном и пустынном местожительстве. Бодр духом, покоряюсь воле Господней, меня не оставляющей скорбями и испытаниями...Не ослабевайте в молитвах и доброделании, да сподобимся все в свое время милости Господней. Поклон и просьбы о молитвах Феоктисты Михайловны. Предаю вас всех Господу и Его Пречистой Матери. С любовью о Господе грешный архиепископ Петр».
Протоиерей Митрофан Бучнев так отзывался о старице Феоктисте: «Эта раба Божия в меру Антония Великого». Оставшись без прихода ( в Воронеже), отец Митрофан продолжал регулярно служить молебны, во время которых многие верующие получали исцеление. По благословению Оптинских старцев, отец Митрофан окормлял общину девушек, собравшихся вокруг него, за неимением монастырей. К концу 20-х годов девушки были распределены по хуторам и благочестивым городским семействам, но связь сохранялась. Отправляясь в ссылку, из которой он уже не вернулся, отец Митрофан оставил свою общину под покров матушки Феоктисты.
Из воспоминаний Агнии Яковлевны Лихоносовой: «Первые встречи мои с матушкой Феоктистой Михайловной относятся к 1928 году... Лето, больной сердцем батюшка (отец Митрофан) лежит в маленьком своем палисадничке на складной кровати. Он в белом холщовом подрясничке, как всегда бодрый духом. Около него на табуретке сидит матушка Феоктиста Михайловна и кормит его виноградом. Это маленькая сгорбленная старушечка, покрытая белым платком. Глаза у нее большие, голубые, и лицо в морщинках. Батюшку она очень любит и пришла проведать его. Батюшка отвечает ей такой же любовью. Он чтит ее и внушает глубокое уважение к ней всем своим домашним и окружающим его...
22 марта (по церковному календарю) 1930 года скончался наш батюшка... Мы осиротели, стали страшно одиноки душой, и вот тогда пришла к нам в дом матушка Феоктиста Михайловна...
Мы все привыкли к матушке и делились с ней всеми нашими горестями и радостями. Нина, как ребенок, непосредственно верила, что матушка всегда может помочь. У Нины болят зубы, она лежит и от боли плачет. Матушка у нас. Нина говорит: «Матушка, помолись, чтобы зубы скорее прошли». Матушка с большим трудом становится на колени перед образом, говоря: «Я помолюсь, помолюсь», и молится: «Спаси, Господи, Нинку, спаси, Господи, девчонку», – и, оборачивая свою седую головочку к Нине, так просто спрашивает ее: «Ну как, легче тебе?»; та сквозь слезы отвечает: «Легче».
Однажды Нина серьезно заболела с высокой температурой, а матушки не было. У соседей напротив нас болел ребенок, и к нему вызвали хорошего врача. Я попросила его зайти послушать Нину. Он, прослушав, сказал, что, очевидно, начинается воспаление легких. Прописал лекарство. После его ухода пришла матушка, мы ей все рассказали. Она осталась ночевать, обещала помолиться. Ночью Нина сильно стонала, и я слышала, что она громко молится своими словами. А матушка велела мне ночевать с нею в столовой, хотя сердце мое рвалось к Нине. Матушка спала мало. То и дело спустит ножки с кровати и сядет, потом встанет и скажет: «Я послужу» ( она всегда так называла свои молитвы к Богу), и ходит по комнате. Она молилась, и к утру нашей девочке стало лучше. Матушка ушла, а через день пришел тот же врач, послушав Нину, был очень удивлен и сказал: «Совсем непонятно: было воспаление легких, а сейчас ничего нет – никаких хрипов».
Много-много раз помогала нам матушка своей молитвой. Она любила кормить народ. Мне рассказывали о том, что еще много лет тому назад она ходила на базар и в лавках покупала белые булки, а потом раздавала их частью здесь же, иногда около церкви, а иногда несла их своим знакомым в те дома, куда она ходила. Булочники зазывали блаженную, чтобы она у них покупала булки, так как матушку все знали и говорили, что у кого она покупала, те весь свой товар распродавали с особой удачей. И извозчики, тоже хорошо знавшие матушку, старались, чтобы она садилась в их коляску, веря, что это принесет им счастье. И вот матушка с полными руками булок или батонов едет на извозчике через весь город к кому-либо из знакомых. И к нам нередко приходила она, а иногда и приезжала, держа в руках кулек с пряниками или булку. Детям нашим это очень нравилось, но матушка давала, кому сама хотела, а иногда и не давала кому-либо, кто очень хотел от нее получить... Матушка говорила: «Я народ кормлю, надо кормить»...
В январе 1931 года я собиралась поступить на службу. Матушка незадолго до этого как-то пришла к нам, стала около окна и смотрела на проходившие мимо трамваи. «Я приставлена за трамвайчиками глядеть, как они бегают», – сказала она. Скоро после этого я поступила на работу в трамвайный парк статистиком по учету трамвайных пробегов. Тогда и вспомнила слова матушки...
Реже бывало, что мы беседовали с матушкой, мы всегда ей старались рассказать о своих делах, заботаз, горестях и спрашивали её совета и благословения. Матушка отвечала нам, но не всегда...