Правосудие бандитского квартала
Шрифт:
– Ты прелесть, – шепчет он прерывисто.
Все, ждать больше нельзя. У меня кончились оправдания перед собой. Мы с Робертом квиты. Хватаю черный шелковый поясок, набрасываю ему на шею. Не успеваю потянуть за концы – Роберт смеется. Неужели это смешно?
– Ты не поверишь, но мне на секунду показалось, что ты хочешь меня задушить, – сквозь смех произносит он.
– Правда?
И я чувствую, что не смогу затянуть удавку. Роберт уже вошел в мою жизнь. Убив его, я убью и часть себя.
– Я люблю тебя, – шепчет он. – Слышишь, люблю.
– И
– Что ты такое говоришь?
Я плачу и торопливо распутываю узлы. Боюсь передумать. Вытираю слезы.
– Все хорошо, я плачу от счастья.
– Мы встретимся завтра, – обещает он, одеваясь. – Я приеду к тебе.
Киваю в ответ. Мне не хочется, чтобы он уезжал. Нам бы сейчас заснуть, прижавшись друг к другу. Роберт целует меня в лоб.
– Я все о тебе знаю, – говорит он. – Знаю, что ты проститутка. Но это ничего не меняет. Я все равно люблю тебя.
Ну конечно, Толстый Генри просветил его. Естественно, в том объеме, который знал сам. Камински уходит. Слезы душат меня. Так бывало только в детстве. Мне некого больше стесняться, даю волю чувствам. Открывается дверь, и входит Тони. Он, как всегда, в широкополой шляпе, смотрит на меня строго. Надеюсь, он вошел с улицы, а не прятался в гардеробе в прихожей.
– Мэвис, почему он уехал живым? – спрашивает он, глядя на змейки женских поясов.
Ну что мне ответить? Я голая, а потому беззащитная под взглядом Тони. Он присаживается на край кровати и обнимает меня за плечи. Я плачу и вздрагиваю.
– Я не смогла, – сквозь слезы шепчу я. – Первый раз в жизни не смогла. Я ненавижу себя за это. У тебя из-за меня будут проблемы.
– Девочка моя, – произносит Тони. – Я все понимаю. Я уже прожил свою жизнь. И со мной случилось все, что только может случиться в жизни мужчины. Кроме смерти, естественно. Я знал, что такое любовь. Но теперь, когда я вспоминаю о ней, мне становится смешно.
Уж лучше бы он ударил меня. Отхлестал по щекам, сбросил бы на пол.
– Тебе надо поспать. А еще лучше – выпить и забыться.
Тони приносит мне начатую бутылку виски. Пью прямо из горлышка, жадно глотаю, обжигая гортань, кашляю. Допиваю все, что только можно вытрясти из бутылки. Крепкое спиртное растекается по моему телу, туманит голову.
– А теперь ложись, – говорит Тони и, как заботливый отец, укрывает меня. – Спи. Все будет хорошо.
– Правда?
– Спи, Мэвис Клер, – гладит он меня по волосам.
Не помню, что мне снилось. Просыпаюсь, когда за окнами уже темно. Голова раскалывается. Сперва мне кажется, что Роберт рядом, но это только скомканное одеяло, я разметалась во сне. Подушка мокрая от слез. Пью воду, тяжело дышу. Тони сказал мне, что «все будет хорошо», вспоминаю я. Но «хорошо» в его понимании – это совсем не то, что мне показалось. Путаясь в джинсах, одеваюсь, хватаю сумочку и выбегаю из дому. Кабриолет, пригнанный из ремонта, куда-то исчез. Черт! Неужели я опоздаю? Улица пуста. Бегу. На перекрестке
– Красотка, – говорит он. – Спешу по делам, но если сделаешь это в машине на ходу, то садись.
– Я тоже спешу.
Больше на слова не трачусь. Хватаю его за волосы, бью лицом в руль и выбрасываю из машины. Толстяк не успевает подняться, а я уже запрыгиваю в машину и рву с места, свистят покрышки.
Неужели я опоздаю? Прохожу поворот за поворотом. Светофоры сейчас горят не для меня. Еле уворачиваюсь от грузовика – для этого приходится влететь на тротуар. Останавливаюсь в квартале от дома Роберта Камински.
Неподалеку от подъезда автомобиль, тот самый, которым меня привозили к Толстому Генри. За рулем коп с простреленной головой – аккуратная дырочка между глаз. Так может стрелять только профессионал. Такой же, как и я. Выпавшая из губ сигарета дымится на приборной панели. Возможно, я еще успею. Электронный замок на стальной двери подъезда бездействует. Кто-то успел вывести его из строя до меня. Взбегаю по лестнице. Мягкие подошвы кроссовок неслышно опускаются на ступеньки. Квартира адвоката открыта. Слышен тихий голос Роберта, он называет цифры.
– …пять, восемь, три…
Проскальзываю в кабинет, на ходу расстегивая сумочку. Один из людей Тони, кажется, его зовут Бобом, стоит у сейфа и под диктовку набирает код. В другой его руке пистолет с массивным глушителем. Роберт сидит со связанными руками на стуле. Ноги его примотаны скотчем к ножкам. Мое появление не остается незамеченным.
– Мэвис, – произносит Боб. – Уходи.
– Я передумала и пришла сделать свою работу, – говорю я. – Ты свободен.
Боб мне не верит и правильно делает. Я и сама на его месте не поверила бы. Не стоило мне делать шаг вперед. Боб стреляет. Звук выстрела негромкий, как от откупоренной бутылки шампанского. Но я готова и к этому. Главное, быть готовой к выстрелу, сосредоточиться. Я умею мысленно замедлять время, видеть, как летит пуля. Потому и уклоняюсь. Она врезается в стенку и с противным урчанием рикошетит в угол. Успеваю схватить пистолет за глушитель и вывернуть его. Второй выстрел уходит в потолок, разнеся люстру. Стеклянные осколки сыплются нам на головы. Но это уже агония. Боб обречен. Я всаживаю ему в глазницу по самую рукоять тонкий стилет и проворачиваю его. Пистолет падает на пол.
Киллер, присланный Тони, чтобы убить моего Роберта, мертв. Он лежит возле сейфа, на содержимое которого покусился против правил. Беззаботно чирикает канарейка в клетке. Камински ошарашенно смотрит на меня.
– Откуда ты взялась? – вырывается у него.
– Неважно – откуда, – говорю я, принимаясь развязывать веревку на его руках.
Со скотчем Роберт справляется сам. Скрывать правду – бессмысленно. Камински достаточно умен, чтобы самому ее додумать за пару минут. Пусть уж лучше услышит ее от меня.