Правосудие любой ценой
Шрифт:
Абориген кивнул.
– Пошли искать, – бодро сказал Гринчук и пошел к выходу с вокзала.
– Он когда-нибудь соберется ехать? – пробормотал Виталик.
Эти мелкие перебежки по вокзалу его раздражали. Так свободно можно было засветиться перед этим мужиком. Хотя, похоже, он по сторонам особо не смотрит. Он ищет зачем-то почту.
– И что вы собираетесь здесь найти? – спросила Мария Федоровна.
Подчиненные ее мужа за глаза называли ее царицей, и сейчас она действительно напоминала разгневанную царственную особу. Пока они ехали до дачи, царица молчала, демонстрируя свое отношение ко всему происходящему лишь тем, что брезгливо отодвигалась от сидящего рядом на заднем сидении машины прокурорского следователя.
Теперь же, когда все вошли в дом, пригласив в качестве понятых двух местных жителей, Мария Федоровна дала, наконец, волю гневу.
– Мы здесь бываем очень редко, – сказала она. – Мой муж очень много работает, и ему совершенно некогда отдыхать. И все, что здесь происходит – нелепость и подлость. Глупая нелепая подлость!
– Ничего-ничего, – попытался успокоить ее Зимин. – Мы только посмотрим аккуратно – и все. Мы ничего здесь не потревожим.
– Вы уже потревожили меня! – воскликнула царица. – И что теперь будут говорить эти…
Мария Федоровна небрежно указала пальцем в сторону понятых.
– Успокойтесь, – следователь генпрокуратуры посмотрел на Зимина. – Начинаем?
– Да, – Зимин позвал техника с видеокамерой. – У тебя все нормально с аппаратурой?
– Совершенно, – техник на всякий случай показал большой палец. – Снимать?
– Давай, – Зимин отошел в сторону, уступая место перед видеокамерой следователю.
Включился рефлектор над видеокамерой.
– Четвертое июня… – начал следователь.
– Прекратите эту разборку! – Полковник уже кричал.
Ночь выдалась трудная, поспать не удалось совершенно. И то, что Али никак не соглашался ничего предпринимать, Полковником воспринималось очень болезненно.
– Поймите, – в который раз говорил Али. – Я не могу ничего сделать. Я могу только отозвать своих людей и попросить других сделать тоже самое.
– Так попросите.
– Они не выполнят моей просьбы. Тем более что я уже просил. – Али развел руками.
– А вы еще раз попросите, – подал голос Владимир Родионыч. – Хорошо попросите.
Ночь действительно была нетрадиционной. Али был приглашен в кабинет самого Владимира Радионыча для того, чтобы не терять времени на лишние телефонные переговоры. Владимир Родионыч хотел держать руку на пульсе. Именно так он объяснил свое желание участвовать в беседе с Али.
– Они не согласятся, – повторил Али. – О чем другом – они согласились бы подождать, тем более под гарантии уважаемого Полковника. Но дело в общаке. А это общий интерес. Там большие деньги.
– А ваши эти бунтари понимают, что мы можем их всех… – вспылил Владимир Родионыч.
Али молча посмотрел на него, и Владимир Родионыч замолчал. Он тоже хотел спать. И тоже очень устал. И начал говорить глупости.
– В конце концов, – примирительным тоном сказал Полковник, – все упирается в то, что Мастеру нужно предъявить деньги общака. Так?
– Так, – кивнул Али.
– А с чего, кстати, начался весь сыр-бор? Почему вдруг такая спешка? Откуда прошла информация о неладах с общаком? – Полковник встал с кресла, подошел к окну и включил стоящий на подоконнике чайник. – Почему именно вчера?
– Кто-то позвонил Абреку, – сказал Али. – И сказал, что общак накрылся. Что у Мастера его нет. И что безнал – тоже ушел налево.
– Кто позвонил? – спросил Полковник. – Что, неизвестный доброжелатель? И Абрек сразу поверил?
Али еле заметно пожал плечами.
– А вы можете вызвать сюда Абрека? – спросил Владимир Родионыч.
– Могу попробовать, – Али достал телефон и набрал номер. – Абрек? Это Али.
– Это не я, – сказал начальник областного управления милиции. – Там, на записи – не я. Может быть – Мастер, как вы утверждаете. Но сейчас подделать запись или голос – пара пустяков. И вы это знаете. Так что…
– Возможно, – легко согласился министр. – Хотя именно в это время, указанное в справке, у вас в кабинете находился владелец этого самого мобильного телефона. Это легко проверить – есть свидетели.
– А есть свидетели, что телефон в этот момент был у Гринчука? – генерал даже позволил себе откинуться на спинку стула.
В конце концов, не зря он стал начальником областного управления. Он умел находить слабые точки в любых показаниях, и, бывало, разваливал с легкостью самые, казалось бы, железные дела.
– Кто-то из его приятелей в этот же момент позвонил Мастеру и устроил этот разговор. Под запись. И все. Вы будете настаивать? И что, кстати, вы планируете найти у меня дома? Мои дневники? Я их не веду.
– Дневников я на фронте не вел, – сказал с неопределенным выражением лица министр.
– Что, простите?
– Цитата из Брежнева. Начало «Малой земли». Не помните?
– Не увлекался, – сухо ответил генерал.
– Да? А я вот, знаете, с интересом в свое время прочитал. Какая разница, чья фамилия на обложке? Написал-то неплохой писатель. Легенький такой очерк про войну. Поучительно даже местами. И мне, поверьте, все равно, откуда поступает ко мне информация. Главное, чтобы она была толковая. И полезная.
– Но в моем случае вас подставили.
– Очень может быть. Очень может. Но если все, что мне о вас рассказали – неправда, то я принесу свои извинения. И генпрокурор принесет свои извинения. И некто майор Капустин принесет свои извинения.
– Капустин? А он здесь при чем?
– А он написал вот этот рапорт… Понимаю, что он нарушил некоторые формальности, но, исходя из содержания текста, у него были на то веские причины. Вы заставляли его сфабриковать дело на подполковника Гринчука.