Правосудие любой ценой
Шрифт:
Гринчук уговорил всего за десять долларов пустить его за руль, и теперь с удовольствием колесил по Узловой. Движение было не слишком оживленным, Гринчук комментировал встречных девушек и местных водителей. Девушки у него все получались недоделанные, а водители – безрукими и безголовыми.
– Ну, посмотри, – Гринчук указал на искусственную блондинку с богатыми формами. – Напялила мини, футболку, и совершенно забыла, что главным украшением таких девушек является паранджа. Или вот… Твою мать!
Гринчук так увлекся комментариями, что еле успел увернуться от встречного автобуса. Взвизгнули тормоза, водитель вытер с лица пот и выдохнул.
– Нет, ты видел, что он творит? – возмутился Гринчук.
– Дай, я сяду за руль, – попросил водитель.
– Не-а, – мотнул головой Гринчук. – Мне понравилось. Продай аппарат.
Водитель ошарашено уставился на Гринчука.
– Чего смотришь? – Гринчук провел пару раз рукой перед глазами водителя. – Продай машину.
– Я…
– Смотри, – сказал Гринчук. – Твоему аппарату, чтобы ты там ни говорил, лет десять. И не нужно спорить, иначе я попрошу показать техпаспорт. Да. Коробка скоростей барахлит, движок стучит, и я бы на твоем месте, внимательнее относился к тормозам. Таким образом, красная цена твоему танку – тысячи четыре, в лучшем случае. Баксов, естественно. И это я еще считаю с запасом. Дальше, рано или поздно, я думаю, что, скорее, рано, ты отгонишь машину в сервис, и тебе сообщат, что ремонт обойдется тысячи в полторы. Ты поторгуешься, поплачешься, и тебе снизят цену до тысячи, предупредив, что запчасти будут ставить не самые новые. Тоже понятно… А мне очень хочется покататься недельки две. От силы – три. Ты же мне не дашь машину на прокат? Не дашь, побоишься. Отсюда: у меня один выход – купить машину.
– Ты ненормальный? – не выдержал водитель.
– Заметно? – спросил Гринчук и раскрыл барсетку. – Вот смотри – я тебе даю пять тысяч долларов США. Это только потому, что ты мне понравился. У тебя доброе и честное лицо. Держи.
Гринчук ловко отсчитал деньги:
– сорок пять, сорок шесть… пятьдесят. Считай.
Водитель пересчитал, роняя купюры.
– Ты аккуратнее, – попросил Гринчук. – Все точно?
– Т-точно, – кивнул водитель.
– Теперь ты можешь взять любую из бумажек и сбегать в обменку… Вот, кстати, она напротив, как удачно я затормозил. Сбегай, недоверчиво снова забрав у меня документ, и проверь, не парю ли я тебя фальшивыми американскими президентами. Давай-давай…
Водитель ушел.
Гринчук закрыл глаза. Что-то ему совсем хреново. Очень хочется все бросить и уехать к Инге. Все бросить.
До скорого, сказал мертвый Атаман.
Очень не хотелось умирать. Я на пенсию выхожу, только жить начинаю, сказал Гринчук и улыбнулся. Он почти уже решил все вопросы, остались только личные. И сугубо личные. К сугубо личным стоит отнести и этот смешной выбор – умирать или нет.
Как, все-таки, он устал от того, что люди настолько предсказуемы. Мастер, который дарит ему подарок. Прекратите, я сейчас заплАчу.
Гринчук повертел головой. Хорошо ведут. И незаметно почти. И он до сих пор не уверен в том, что видел уже всех, всю группу. Обидно будет, если все-таки они успеют первыми. Шанс, конечно, есть, если он правильно просчитал Мастера.
Или не стоило снимать Мастера с крючка? Стоило, не стоило. Стоило.
Если сейчас не убьют пожилого мента по кличке Зеленый, то, выходить, что стоило. А если таки замочат – будет очень обидно. И по поводу того, что Мастер останется живым – тоже.
Пришел водитель. Сел на переднее сидение:
– Настоящая…
– Знаешь, друзан, – Гринчук пощелкал пальцами, – ты какой-то странный. Ты что, действительно хочешь, чтобы тебя кинули? Ты ушел к обменке, а я свободно мог заменить эти деньги. А?
Водитель потерянно молчал.
– Пойдешь остальные проверять, или поверишь на слово?
Водитель подумал. Потом еще. Посмотрел на обменку. Решился:
– Поверю.
– Вот и славно, пиши расписку. Все остальное оформим потом, если я не угроблю машину до этого.
– Куда едем? – спросил Артист, обернувшись к Мастеру.
С собой Мастер взял троих.
– Еще не придумал, – сказал Мастер. – Давай пока к озеру, в лес. Нужно подумать.
Артист пожал плечами. Спорить с Мастером он не привык. Да и никто не мог завести себе такую привычку. Обычно все обрывалось на первом разе, а остальным такого урока хватало надолго.
Мастер вроде бы дремал на заднем сидении. Вроде бы. На самом деле он напряженно думал. Ехать, собственно, было некуда. Что бы там ни говорил Зеленый, когда все в городе прояснился, его начнут искать.
Блок-пост они проскочили удачно, без проверки. Машина была не засвеченная, с Мастером не связанная никак. Гринчук смог унести только общак, собственную заначку Мастера он не нашел, так что деньги были.
Теперь все дело было в том, станут ли его искать менты. Станут или нет? С другой стороны, вероятность того, что он наскочит на знакомого – почти нулевая. А приметы… Таких стариков – полно. Нужно только не особо выделяться.
Вот только Артист с приятелями очень заметны. Отпустить? Наверное, лучше отпустить. Если ему понадобятся боевики, он свяжется с Виталиком. А этих лучше отпустить.
– Озеро, – сказал Артист.
– Хорошо, – Мастер потянулся, словно со сна. – Я здесь останусь с Коляном, а вы смотаетесь в поселок, тут рядом. Нужно взять жратвы. Понятно?
– Понятно, – кивнул Артист.
– Будешь ехать обратно, оставишь Резкого на въезде в лес. Не хватало нам еще на кого-нибудь нарваться, – Мастер вышел из машины.
Пошел к берегу.
– Мудрит, Мастер, – сказал Резкий.
Словно услышав это, Мастер оглянулся:
– Давайте быстро, жрать хочется. Вам час на все. И это, деньги возьмите.
Резкий взял у Мастера деньги и сел в машину. Артист сел за руль.
– Поехали, что ли, – сказал Гринчук, обменявшись расписками с бывшим хозяином машины. – Тебя куда подвезти, Григорий? Но учти, по курортным расценкам.
Григорий засопел, но потом, не выдержав, засмеялся. Засмеялся и Гринчук.
– Мне в Курортное, – сказал Григорий.
– Поехали, – согласился Гринчук, – на почту я еще успею. Есть у меня пока другие дела. Только ты это, если я скажу – вылезь из машины, вылезешь бегом, словно из горящего дома. Вопросов нет?