Прайд
Шрифт:
Медальон слегка покачивался над грудью человека, но Чар не смотрел на блестящую голову льва, он глядел мне в глаза. Попыток вырваться охотник не предпринимал. И молчал.
– И ещё, ты спас меня, значит несёшь за меня ответственность. А я – самая неприспособленная и бестолковая, из всех львиц. Если рядом со мной не будет большого сильного льва – мне конец, – я склонилась к самому его лицу, – и я буду любить тебя.
Когда я потянулась к верхней пуговице его рубашки, жёсткая ладонь перехватила моё запястье. Я подождала. Хватка ослабла, и рука охотника освободила мою. Ох уж эти мужчины! Они такие нерешительные: всё приходится делать самой. Я расстегнула остальные пуговицы и осторожно надела медальон
– Брат мой, – сказала я.
И спокойствие снизошло на меня.
СВЯЗИ.
Где-то, совсем недалеко, старательно выводила основной мотив утренней песни звонкая птичка. Каждый рассвет начинался этой тонкой трелью и не было ни дня, чтобы настойчивое пернатое не исполнило свой непонятный долг. Чуть позже, к этому трогательному соло присоединится настоящий хор множества разнообразных голосов, и птаха стушуется, прекратив пение. Но до этого она продолжит старательно вычирикивать каждую ноту своей рассветной песни.
Лучи светила, пока ещё бледно-розовые, осторожно ощупывали потолок своими прозрачными пальцами, словно пытались нащупать каждый выступ на шершавой поверхности и загладить его. Напрасная затея: дом слишком стар и поскрипывая, пускает всё новые и новые трещины, весело бегущие по стенам, полу и потолку. Очень скоро дряхлое строение испустит последний вздох и сложится внутрь, оставив после себя только кучу трухлявых обломков.
Деревьям, глухо шумящим вокруг, под первыми порывами утреннего ветерка, будет на это глубоко наплевать. Они уже успели запустить корни под неустойчивый фундамент здания кое-где, на первом этаже, уже можно видеть пока ещё робкие побеги, изучающие интерьер дома, через глубокие щели в досках пола.
У меня определённо лирическое настроение. Причин тому, я могла назвать не меньше десятка. Во-первых, я была сыта, после ночной охоты и живительная энергия, бурлящая внутри, превращала тело в подобие крохотного светила. Во-вторых, Рейя здорово повеселила меня своим очередным опусом из жизни похотливой старой кошки и драного кота, изнемогающего от сексуальных амбиций партнёрши. Не требовалось иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, куда именно направлена шпилька. Тем более, нахальная сестра, всю вторую половину ночи, сидела на потолочной балке и подробно комментировала происходящее. Нам это нисколько не мешало, но один раз я всё-таки не смогла удержаться от хохота. И это, кстати, было весьма немаловажное, в-третьих: всю ночь, после охоты, мы занимались сексом и Чар оказался великолепен, как никогда.
Стоило нам закончить, и маленькая плутовка немедленно ускользнула на крышу, пытаясь избежать достойного вознаграждения за свои старания. Видимо, не успела забыть позавчерашнюю оплеуху, после того как своим диким танцем распугала всю добычу. Нет, особых трудностей это не создало, но ведь засранка хорошо знала моё отношение к охоте! Чар строго отчитал меня за рукоприкладство, но хитрый чертёнок, лукаво ухмыляясь, внезапно поддержала меня, подтвердив, что затрещину получила вполне заслуженно. Лев тогда натурально взбесился и целый вечер хранил раздражённое молчание. Пришлось ночью вдвоём заглаживать свою вину.
Странное дело, этот сумрачный кот, со всеми его закидонами, оказался гораздо ближе мне, чем уступчивый Серра. Может быть я подсознательно нуждалась в сильном льве, постоянно встряхивающем меня за шкирку, не знаю. С одной стороны, это безумно раздражало, а с другой – позволяло ощутить себя маленьким беззащитным котёнком. Естественно, никому, а Чару так и особенно, говорить об этом я не собиралась.
С виду, мы с ним постоянно спорили и ссорились. Сестра обычно удирала, куда глаза глядят, стоило нам выпустить когти и начать шипеть друг на друга. Поэтому она никогда не видела окончания этих ссор. Когда мне самой начинало казаться, что лев вот-вот пустит когти в дело, он затыкал мой рот поцелуем и спустя считанные мгновения мы уже занимались любовью. Эти внезапные примирения, как ни странно, были гораздо приятнее чем запланированный секс.
Я перевернулась на бок, внимательно изучая лежащего рядом льва. Его суровая красота ничуть не походила на мягкие черты Серра, скорее мне вспоминался Торрин – давно погибший лев из запечатанной грани, полной злобных гиен. Да они и характерами походили: та же методичная педантичность и целая куча непонятных принципов. Ну, может быть, Чар казался более закрытым и угрюмым. Впрочем, это могло давать знать недавнее человеческое прошлое. Сам лев никогда ничего вслух не говорил, но по его лицу, время от времени, скользили клочья тени. В эти моменты, кот предпочитал моему обществу, милое щебетание Рейи. Кошка заползала к нему на руки и начинала нести всякую чушь, помогая себе руками и останавливаясь лишь для покусывания ушей слушателя.
Лицо Чара менялось, когда он слушал нашу непутёвую сестру: жёсткие черты словно теряли некий каркас, а в глазах появлялся странный блеск. Будто маленькая львица источала некое сияние, проникающее в нашего молчуна. Наверное, так оно и было. Я и сама здорово менялась, когда общалась с Рейей.
Какое счастье, что она осталась жива! И опять оказалась в своём репертуаре: не только выжила, но и сумела найти нового вожака, для нашего прайда.
Да ещё и такого!
Чар покосился на меня с лёгким недовольством, словно я осмелилась нарушить его непрерывные размышления на неизвестную никому тему. Он вообще никому никогда не говорил, о чём думает, уставившись в небо.
Хорошая у меня компания: один – постоянно молчит, вторая – непрерывно болтает языком. Как я ещё сама не спятила в этом прайде чокнутых львов. А, впрочем, мне – нравится.
Чар бросил ещё один молниеносный взгляд и вдруг оказался надо мной, упираясь ладонями в мои плечи, а бёдрами прижимаясь к моим ногам. Я ощутила тёплую волну, медленно поднимающуюся к животу и отчётливо пульсирующую в том месте, где тело льва касалось моего. Словно и не было последних часов.
Жёлтые глаза сияли, точно две луны в полнолуние и поперечный зрачок совершенно растворялся в этом золоте, полном желания и страсти. Я лизнула упругие губы, и партнёр тотчас вернул мне ласку, да ещё и с процентами. У-ух. Повинуясь своим, как обычно непредсказуемым, желаниям, я схватила Чара за предплечья и рывком опрокинула на жалобно взвизгнувшую кровать.
Он не удивился, а лишь положил ладони на мою грудь, лаская соски подушечками пальцев. Я замурлыкала, от удовольствия и двинула бёдрами, устраиваясь поудобнее. Необыкновенное ощущение части льва внутри себя невозможно ни с чем сравнить. А сейчас, слова и вовсе потеряли смысл.