Прайд
Шрифт:
– Так мы измучились, отыскивая нерадивых придворных, –мурлыкающим голосом подхватил второй, – все ноги сбили! А платят королевским стражникам сущие гроши. Как я смогу выделить лишние деньги на лечение больных пяток?
– Давай, по-быстрому, отрубим голову и пойдём искать остальных, – задумчиво рассудил первый голос, – за эту голову много не получишь. Я, за неё, не дал бы и…
– Монет триста, – развил мысль второй и строго добавил, – каждому!
Усмехаясь, я слушал стенания разоряемого распорядителя, перемежаемое позвякиванием отсчитываемых монет. Довольное кряканье солдат подсказало мне, что сделка полюбовно завершилась.
– Э, как тебя там, – благодушно хохотнул второй стражник, – куда это ты собрался? Хочешь, мы, на обратном пути ещё раз тебя найдём?
– Но я же уже отдал вам деньги, – захныкал распорядитель, непонимающий, чего от него хотят, – у меня больше ничего нет!
– Да будь у тебя хоть сто тысяч – это ничего не изменит. Деньги ты нам дал за то, что мы тебя, дурака, живым оставили. А приказ падишаха никто не отменял: к полудню на площади должны быть собраны ВСЕ жители столицы. Генерал особенно отметил слово: все. Сопротивляющимся – отрубить голову. В назидание. Ежели мы кого-то упустим – головы отрубят нам. Уразумел? И на кой мне твои деньги на колу? Падишах шутить не будет, а генерал скор на выполнение его приказов. Поэтому, пшшёл!
– И если попадёшься ещё раз, деньгами не обойдёшься. Если собираешься скрываться – прихвати кол поприличнее, дабы нам не пришлось таскать твою голову по всему дворцу в поисках подходящего насеста.
Сопроводив последнюю шутку взрывом хохота, стражники умолкли. Затрещали торопливые шаги и мимо меня проскочил взъерошенный коротышка с безумным взглядом выпученных глаз. Он распространял вокруг себя удушающий аромат каких-то специй, а измятый халат покрывала густая россыпь разноцветных пятен. Меня, господин главный распорядитель, вовсе не заметил. Воодушевлённый мыслью о полагающемся его голове насесте, он теперь не остановится до самой площади.
Сверху громыхнул очередной взрыв смеха и начал стихать, по мере того, как стражники поднимались всё выше. Судя по всему, им предстоял обширный фронт работ. Непонятно как, но чиновники и придворные, всех мастей, чуяли – собрание на центральной площади не принесёт им ни льгот, ни улучшений. Посему все эти крысы старались забиться в глубокие норы, где их не смогли бы отыскать. Однако Амалат хорошо знал своих тараканов и отправил на их поиски множество патрулей. Пока я стоял на лестничной площадке, мимо меня проследовал один из них: парочка запыхавшихся вояк. Тот, который помоложе, хотел было подойти, но второй – постарше и потолще, дёрнул его за рукав и яростно забормотал в ухо. При этом он вытирал обильный пот рукавом расшитого золотом халата. Лицо молодого солдата вытянулось, и он тотчас ускорил шаг, пытаясь незаметно исчезнуть с моих глаз. Разумное решение.
Посмеиваясь, я спустился вниз и выйдя во двор, в замешательстве остановился. Куда дальше? И вдруг, моё внимание привлекло нечто необычное. Мой самый искренний поклонник при дворе падишаха – генерал Амалат. Вот только вёл себя он крайне удивительно, словно его подняли с постели, но забыли разбудить. Старый вояки медленно шагал, с трудом переставляя заплетающиеся ноги, а глаза его казались оледеневшими стекляшками. Я точно знал – этот человек не употребляет ни вина, ни наркотических дымов. Какого же чёрта?
Вояка прошёл мимо, даже не заметив меня и потопал к воротам. Из дверей дворца тотчас вынырнули двое солдат, словно ожидавших начальника и поддерживая шефа под локти помогли ему держаться вертикально. Я, по-прежнему, ни хрена не понимал.
Стоп. Что находится там, откуда приплыл невменяемый Амалат? Я очень медленно направился в ту сторону, пытаясь сообразить. Ах да – заброшенная обсерватория, место обитания Наташи и её чокнутых. Никогда прежде не видел главнокомандующего вместе с нашей просвещённой кошечкой и даже не представлял, какие у них могут быть общие темы, для общения.
Мимо прошмыгнул цветастый мешок на членистых ножках и нервно вскарабкался на пальму. Если бы я разбирался в поведении пауков, то мог бы заподозрить нервозность. А так, может ему пора проверить пищевые запасы?
Посмеиваясь я подошёл ко входу в обсерваторию и остановился. Странно. Обычно здесь, как и у Илюхиной кузни, присутствовала своеобразная охрана: пара-тройка сумасшедших, горячо обсуждающих никому не известный опус или делающих наброски на деревянных плитах. Вот дерьмо! На всех досках, разбросанных у входа имелся одинаковый рисунок: женщина в чёрном плаще, с глубоким капюшоном, скрывающим лицо.
Я поднялся по щербатым ступеям к порталу и замер: в ушах тонко звенела напряжённая струна, готовая лопнуть в любой момент. Картины звёздного неба, запечатлённые на массивных треугольных колоннах, словно смазались и поплыли прочь. Ещё шаг и волны густого тумана, немыслимого посреди солнечного утра, хлынули под ноги. Какого чёрта Наташа творит в своём сумасшедшем доме?
Стоило войти внутрь, окунувшись в прохладную тень, полную сизых облаков и стало ясно, куда исчезли все искатели абсолюта. Огромный зал, с куполообразным сводом, отображающем подробную карту созвездий, оказался абсолютно пуст и лишь в самом цнтре, на тёмных плитах пола, лежали три десятка неподвижных тел – Наташины подопечные. Руки разбросаны в стороны, ноги, сложенные вместе, направлены в середину. Обычная человечекя аура отсутствует – значит все мертвы, но ран от оружия и кровь я не увидел. Выпиты? Кем? Похоже на ритуал.
Ещё один шаг, и я словно влип в паучью паутину: ноги наотрез отказывались ступать дальше. Я попытался было рвануться, но передумал. Стоило оказаться в странной ловушке, как звуки окружающего мира будто отдалились и стал слышен разговор двух женщин. Голоса странно знакомые, но я никак не мог понять, почему. Точно некий барьер в голове препятствовал.
– Осталось уже немного, – речь полна сниходительной презрительности, – и твоя помощь уже не нужна, можешь расслабиться.
– Это как-то связано с генералом, которого я видела у входа? – усталость и боль, – я прошу, прекрати. Я видела, чем заканчиваются наши игры – виселицами и горой трупов. Я же хотела совсем не этого!
– Ты желала отомстить? Так подожди и месть свершится, – теперь насмешка, – подумай, кого ты пытаешься щадить: дебилку, одержимую сексом; неуравновешенного психопата, погружённого в прошлое или убийцу твоего любимого?
– Это мои слова! – боль в голосе кажется невыносимой, – но я ошибалась. И…И он не только убийца моего любимого.
– Ты всё ещё неравнодушна к нему, – холодная констатация факта и смешок, – и к этим ничтожествам, пыли под ногами – людям.
– Они – не пыль, – едва слышимый шёпот, – а я так устала играть роль бесчувственной стервы. Иногда мне хочется просто умереть: ведь лучше умереть, чем жить такой жизнью.