Праздник Дрейка
Шрифт:
– Да, так и сделаю. Мне пора. Пора… мне…
– Ты набери меня вечером, да?
Это «да», которое Эйдан выдавил, показалось ему расцарапавшим горло камнем.
Он больше не вернется. Может, поэтому и обнял ее крепко, по-настоящему, потому что ценил в женщинах умение так любить – честно, ничего не требуя взамен.
– Завернуть тебе блинчиков с собой?
– Нет… не могу… буду ими пахнуть на встрече.
– Поняла.
По лестнице подъезда он спускался, заказывая такси.
(Andrew Weiss – Overcoming)
Не
Специальные часы показывали, что в Реакторе его раньше двух не ждут – время есть. Можно заскочить домой, принять душ, переодеться, нормально позавтракать. Вот только не давала покоя мысль о том, что если настоящий Макс позвонит «лани», то выяснится неприятная вещь – она с кем-то переспала.
«С кем?» – спросит тот, кто вчера не явился на встречу.
«С тобой».
«Со мной не могла, я был в другом месте…»
И в жизни двух людей начнется тарарам.
Можно, конечно, забыть. Или наплевать. А можно исправить ситуацию, пока не поздно. Хотя бы попытаться это сделать. Глотая призванный бодрить напиток, Ллен достал из кармана телефон. Ни минуты не колеблясь, набрал решетку, задержал на ней палец – дал вызов Информаторам. Пусть с него снимут за вопросы, он готов платить. Сам ошибся – сам рассчитается.
Ему ответили сразу:
– Чем мы можем вам помочь?
– Мне нужно знать имя девушки, с которой я сегодня переспал.
Прямо и точно. С невидимой расой всезнаек можно не жеманиться.
– Лиза Манковски.
Значит, Лиза. Отлично.
– А имя ее парня? Макс…
– Максимус Рихтер, – прозвучало без задержки.
– Мне нужен его адрес.
Ллен возьмет с собой сенсора, навестит «потеряшку», который, скорее всего, просто запил. Внушит тому, что эту ночь Рихтер провел со своей любимой, потому что помирился с ней, делов-то. Да, придется дать срочный вызов Санаре – тот умеет перекручивать память. Если занят Аид, Эйдан выдернет с Четырнадцатого Халка Конрада – хороший спец, достойный, зря еще не перешел на Пятнадцатый.
Информатор почему-то молчал. Уже вечность назад мог продиктовать адрес, но не делал этого. Ллен незаметно напрягся – у него на счету не хватает денег? Да быть такого не может!
– Адрес я вам дать могу, – через какое-то время послышался ответ, – но в этом нет смысла. Вы ведь хотите навестить владельца квартиры?
На памяти Ллена вопросы задавали Информаторам. Сами Информаторы задавали вопросы редко.
– Хочу.
– Проблема в том, – заминка, – что Максимус Рихтер погиб еще двое суток назад. Сел в машину пьяным, слетел в пропасть на девятнадцатом километре, до сих пор никем не обнаружен.
Конец фразы Эйдан слушал с внезапно пересохшим ртом.
Он даже не смог сказать
– Черт! Дерьмо!
И вроде бы не его дерьмо, вот только теперь его тоже. А в голове пусто, как в колоколе после удара. В голове пыльный чулан и кружат пылинки.
Почувствовав, что ему душно, Ллен открыл окно.
(7715 – 2 Much)
Оказалось, что на два часа дня назначены лабораторные тесты. Начальник время от времени включал их в расписание для каждого служащего-человека, и сегодня Ллену предстояло обойти всех «специалистов». Проверить зрение, кровь, пробежать кросс на выносливость, определить проводимость нервных окончаний, заполнить бумажки…
Всем занимались Комиссионеры в белых халатах – нейтральные лицом, как восковые куклы, – снимали показания, записывали, что-то помечали в блокнотах. Эйдан же напоминал себе лабораторную крысу, науськанную выполнять команды: «Сядь… Сожми руку в локте… Давай на дорожку… Выпей это… Достаточно, спасибо…»
Хуже всего, что во время сдачи анализов у него оставалось время думать. И чем дольше Ллен думал, тем отчетливее понимал – после того, что узнал утром, он не сможет так просто слиться. Он должен пойти к Лизе и рассказать ей правду. Будет один из тех разговоров, которые он ненавидел – плохие новости, уродливая правда, истерика. Сначала «лань» узнает, что изменила любимому хер знает с кем, после, что Рихтер разбился. Надо ж было во все это встрять…
– Пописайте в пробирку…
Ллену протянули чистую колбу, узкую, как шкура от сосиски.
– Пошире баночки нет?
– Вы попадете.
После этого ответа он уверился, что проверять будут не мочу, а его «ссульную» меткость. В туалет все-таки пошел.
И почему он не эгоист, которому все равно? Подумаешь, снял в баре девку, переспал. Дальше не его проблемы…
Вот только точила, как кислота камень, мысль о том, что Лизе о смерти Макса все равно раньше или позже сообщат, и она не сможет понять, как переспала с любимым через сутки после его смерти. Это знание может явиться для нее шоковым, может неприятно сдвинуть сознание, а «лань» подобного не заслуживала. Плохих новостей, собственно, тоже, но выбора нет…
«Не мое дело», – твердил себе Эйдан в который раз, и в который раз это не срабатывало.
В пробирку он попал с третьей попытки.
Он не хотел, но решился. Даже не уговорил себя – пнул прийти. И теперь объяснял:
– …поспорил… наткнулся на тебя… сменил внешность… Я метаморф, умею такое…
А в глазах Лизы водопад из смены чувств – недоумение, растерянность, понимание, ужас, наконец… Паника-паника-паника. Она, сама того не зная, изменила. В какой-то момент, глядя на изменившегося прямо при ней гостя, «лань» перестала дышать, у нее спазмировало горло.