Праздник каждый день
Шрифт:
На стене в "Парадизе" висело объявление "В честь праздничных и предпраздничных дней в клубе будет играть музыка со световым оформлением. Администрация".
– Вот это круто!
– радовались все посетители.
А время между тем подобралось к половине пятого дня. Народ подтягивался, толпа увеличивалась и вскоре Яна всерьез подумывала о том, что следует расширить клуб: возвести какую-нибудь пристройку или сделать дискотеку на улице.
Резко ударили басы, свет полностью исчез. Разноцветные лазерные лучи играли по темному пространству, создавая абсолютно непередаваемые ощущения поднятия духа, беспричинной радости и любви ко всем.
Яне под впечатлением срочно захотелось написать композицию для пианино под названием "Невесомость радости".
Зазвучала песня популярной группы "Раммштайн" и подростки, забыв обо всем на свете, стали предаваться телодвижениям.
Бабушка Влада сразу же влюбилась в мышек. Назвали их давно избитыми кличками: мальчик стал Микки, девочка Минни.
– Владюшка, чего ты дома сидишь?
– спросила бабушка.
– А где мне сидеть?
– Я имею в виду, почему не гуляешь? На дворе восьмое мая, теплынь, душа так и пляшет, а ты дома целыми днями. Нельзя так, мозгу нужен кислород.
– Так я только что пришел с рынка домашних животных! Я нагулялся, надышался!
– А... да, я и забыла. Что старость с людьми делает...
Влад обнял бабушку, та резала лук.
– Ты не старая! И никогда ею не будешь.
– Я знаю. Это на меня что-то грустное настроение напало. Пошли видик посмотрим? Я в прокате классный фильм взяла, "Реквием по мечте". Там есть над чем подумать.
– Ты его уже видела?
– Ага. В гостях.
– Понятно. Ну ладно, идем в зал.
И они пошли смотреть фильм с глубоким смыслом.
Человек в кепке изображал из себя отвязного пацана, а на самом деле выискивал потенциальных клиентов. Впереди за столиком сидела парочка подростков, девочка что-то страстно шептала мальчику на ухо. Он изредка потрясенно качал головой и проговаривал:
– Ну, дела, ну дела...
Парень подошел к ним, на глаз прикинув, сколько стоит одежда мальчика. И он остался доволен собственными выводами и прекрасными знаниям моды.
Он присел за столик, потягивая через соломинку коктейль. Девочка осталась недовольна, что кто-то побеспокоил их общество.
Отрок придвинул стул к спутнику девочки и лениво шепнул ему на ухо:
– Есть хороший косячок. Не желаешь?
– Не желаю. Я этим не интересуюсь, ищите кого-нибудь другого.
Ленивый отодвинулся, подумав: "Все понятно. Девчонки стесняется. Ща она свалит, и я снова к нему подкачу. Чувствую, с ним я не прогадаю. Вон как у него руки трясутся и глаза блестят в предвкушении косячка".
Он оказался прав. Глаза Мирека горели от ненависти ко всем наркодельцам, руки тряслись от желания хорошенько вмазать Ленивому. И предвкушение присутствовало: Мирослав хотел разобраться с семьей Катьки и выяснить, зачем она все придумала.
Но, каждый из нас меряет все на свой аршин, и если Ленивый думал, что Мирек предвкушал кайф от косячка, то пусть так и считает дальше.
Яна отошла в дамскую комнату. Ленивый времени не терял. Он опять придвинулся к Миреку и так же лениво поинтересовался:
– Так что? Будешь косячок? Или что посерьёзней? Есть "гера".
И тут Костров с бывалым видом сказал:
– Давай пару косяков и пару порций этого, или этой... "геры".
– О! Это совсем другой разговор! А то "я этим не интересуюсь". Перед телкой было стыдно, да?
– участливо осведомился наркоделец.
– Да, перед телкой.
"Представляю, как бы Яна отреагировала, если б узнала, что я ее телкой называю!" - ужаснулся Мирек.
– Твоя телка, кстати, ничего. Даже очень. Ладно, пойдем отойдем.
Они пришли в мужской туалет, улучили момент, когда никого там не было, и Ленивый вручил Мирославу наркотики. А мальчик заплатил ему баснословную сумму, которую он всегда носил с собой на непредвиденные ситуации.
– Ты еще будешь в клубе?
– спросил Мирек.
– Наверное. Здесь всегда торговля хорошо шла. Ну, удачного кайфа, обращайся еще, - наркоторговец подмигнул семикласснику, пожал ему руку и вышел из туалета.
Мирек бросился к кранам. Он с мылом помыл ладони: ему было противно ощущать на себе невидимые частицы этого убийцы многих людей. Вторым порывом его стало желание смыть героин в унитаз, а косяки разорвать и отправить их вслед за порошком, но он не стал этого делать.
"Неужели я так похож на наркомана?
– гадал Костров.
– Почему Ленивый ко мне подошел, а не к кому-то другому?".
Мирек даже предположить не мог, что выбрали его из множества людей из-за дорогой одежды и привлекательного внешнего вида, только и всего.
"Нужны улики", - подумал Мирослав, затем вынул из кармана мобильный телефон, позаимствованный у Семы по случаю праздника, который тот в свою очередь позаимствовал его у отца, и набрал "02".
– Двадцатая слушает!
– рявкнул чей-то прокуренный голос.
– Это милиция?
– Нет, это дом свиданий! Нечего прикалываться: сейчас наряд пришлю тебя на пятнадцать суток в КПЗ или в "стакан" посадят, - и злюка на том конце провода кинула трубку.
Мирек стоял посреди туалета с растерянным лицом: вот так и делай добрые дела, мигом пошлют куда подальше - в КПЗ или в какой-то там стакан. Подросток, не знавший, что "стакан" это по-простому карцер, а если говорить еще проще - одиночная камера для провинившихся за что-нибудь заключенных, снова набрал номер. На этот раз ласковый голосок сообщил:
– Тринадцатая слушает!
Сын владельцев "Вкуса жизни" быстро ввел в курс дела собеседницу, она распорядилась по возможности не упускать из поля зрения торговца наркотиками и оставаться на месте для дачи показаний. Девушка, что удивительно, Кострова даже в "стакан" не послала.
И Мир пошел в зал объясниться с Яной: куда он исчез, и следить за торговцем.
Молодой человек в черной одежде сидел в подвале старого заброшенного склада и нервно курил сигарету.