Праздники, звери и прочие несуразности

Даррелл Джеральд

– Ларри! Ларри! – закричала она. – Спасай Джерри!

– Глупости, – крикнул он ей в ответ. – Если кого-то из нас не побьют, так это его.

Тут он был абсолютно прав. Даже в такой ситуации грек может ударить ребенка разве что случайно.

– Надо отступить в угол и попробовать отбиться, – сказал Дональд. – С какой стати мы должны подчиняться этим иностранцам? В Итоне я неплохо боксировал.

– А вы… м-м… обратили внимание, что у большинства из них… э-э… есть ножи? – произнес Теодор так, словно он обсуждал музейные экспонаты.

– Я знаю, как дратьза на ножах, – сказал Макс.

– Только у тебя нет ножа, – заметил

Дональд.

– Это правда, – задумчиво произнес Макс, – но езли ты одного из них звалишь, я заберу у него нож, и тогда мы им взем покажем.

– По-моему, это не очень хорошая идея, – сказал Теодор.

А толпа продолжала бушевать, пока Мактавиш пытался уговорить старейшину поделить доходы от его бороды пополам.

– Ты спасешь Джерри или нет? – крикнула мать из-за чужих спин.

– Мать, прекрати, – закричал в ответ Ларри. – Джерри в порядке, а ты только усугубляешь.

– Судя по тону и отдельным словам, будет лучше, если мы его уговорим отдать все деньги, – сказал Теодор. – В противном случае нас ждут большие неприятности.

– Так ты спасешь Джерри? – снова крикнула мать.

– О господи!

Ларри, потеряв всякое терпение, одной рукой схватил Мактавиша, а другой вынул из его кармана купюры и вручил их старейшине.

– Что вы делаете? Это мои деньги! – возмутился Мактавиш.

– А это моя жизнь, с которой вы играете, – отрезал Ларри. Он обратился к старейшине по-гречески: – Вот деньги, которые этот kyrios [4] с помощью магии достал из вашей бороды. – Развернувшись, он схватил Мактавиша за плечи и, глядя ему прямо в глаза, сказал: – Сейчас вы от меня кое-что услышите, а ваше дело согласно кивать, понятно?

4

Господь (греч.). Здесь – уважительное обращение к человеку.

– Хорошо, хорошо. – От такой воинственности со стороны Ларри Мактавиш даже оробел.

Ларри приложил ладонь к его сердцу и продекламировал:

Варкалось. Хливкие шорькиПырялись по наве,И хрюкотали зелюки,Как мюмзики в мове [5] .

Мактавиш, огорошенный неожиданным апломбом, с каким Ларри взял бразды правления в свои руки, а также непонятными стихами, которых он раньше никогда не слышал, вовсю кивал головой после каждой строчки. Ларри повернулся к старейшине:

5

Слова Бармаглота из «Алисы в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла в переводе Д. Орловской.

– Kyrios, поскольку у него доброе сердце, согласился отдать вам все деньги, но с одним условием. Вы ведь слышали про тех, кто ищет воду с помощью лозы?

В толпе закивали.

– Этим людям платят за их работу.

– Да, – согласилась толпа.

– И когда они находят воду, она принадлежит всем, – продолжал Ларри.

Он заговорил на понятном им языке. Вода и хлеб – на этом стоит любая деревня.

– Иногда лозоискатели находят воду, иногда нет. Так и этот господин: иногда находит деньги в чьей-то бороде, иногда нет. Вам повезло, что у вас хороший старейшина, вот у него деньги и нашлись. Почти девять тысяч драхм. А так как, повторяю, kyrios человек добрый, он решил не брать своей обычной платы.

Толпа дружно выдохнула «А-а-а-а», в котором соединились радость и непонимание подобной щедрости.

– Но в ответ он просит вас о милости, – сказал Ларри. – Чтобы старейшина потратил эти деньги на благо всей деревни.

Тут старейшина сильно помрачнел, а толпа зааплодировала.

– Ибо, – как настоящий оратор, возгласил Ларри, который поглотил достаточно вина и вошел в раж, – с деньгами, – как с водой: они должны принадлежать всем.

Грянула такая овация, что слова, промямленные старейшиной, потонули в ней.

– Пожалуй, сейчас самое время откланяться, – встрял Теодор. – Так сказать, на высокой ноте.

Мы шли по главной улице, а за нами следовала толпа, и каждый желал похлопать Мактавиша по спине или пожать ему руку. В общем, к тому моменту, когда мы дошли до причала, он чувствовал себя главным офицером королевской конной полиции и полагал, что такое поклонение вполне оправдывает потерю пятнадцати фунтов. Наше отплытие даже задержалось на несколько минут, потому что старейшина должен был его обнять и поцеловать в обе щеки, а затем его примеру последовали другие старики.

Наконец он присоединился к нам, порозовевший от всеобщей любви, и заявил с порога:

– Ну, что я вам говорил? Я умею находить общий язык с простыми людьми.

– Ноги моей больше не будет в этой деревне! И поскольку сегодня мой день рождения, я надеюсь, что мои пожелания будут учтены, – сказала мать.

– Конечно, матер, дорогая, – заверил ее Макс. – Мы найдем для ваз прекразное место, где можно поесть.

Мы подняли якорь, завели мотор, и громче его тарахтения звучали пожелания удачи и аплодисменты, сопровождавшие наш отъезд.

Когда подошло время обеда, мы облюбовали очаровательную полоску белого и мягкого песчаного пляжа. Накануне Таки поймал на удочку кефаль, и сейчас Спиро, разведя костер, зажарил этих вкусных рыб.

Свен, Дональд и Макс, до сих пор переживающие, что им нечего подарить матери, придумали развлечение. Скульптор Свен соорудил из мокрого песка большую обнаженную женщину, которой имениннице пришлось восхищаться, а затем сыграл ей на аккордеоне – к счастью, не Баха, а разудалые мелодии.

Дональд с Максом о чем-то тайно посовещались со Свеном, и тот с готовностью кивнул.

– Сейчас мы для вас исполним старый австрийский танец, – сказал Дональд матери.

Услышать такое от интроверта Дональда было настолько неожиданным, что даже Ларри потерял дар речи. Свен заиграл живую музыку, чем-то похожую на мазурку, долговязый нескладный Макс и невысокий бледнолицый Дональд, отвесив друг другу церемонные поклоны, взялись за руки и пустились в пляс. Делали они это на удивление хорошо: прыгали и вращались, похлопывали друг друга по коленкам и плечам, подскакивали и шлепали себя по ноге, совершали еще какие-то затейливые маневры. Мне они напоминали танцующих морскую кадриль Грифона и Черепаху Квази из «Алисы в Стране чудес». Когда они закончили, мы все, не сговариваясь, им захлопали, а они, сияя и обливаясь потом, под другую мелодию сплясали нам на бис.