Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»

Философия буддийского направления Дзэн оказала огромное влияние на искусство и культуру эпохи Муромати (1336–1573). В дзэнских монастырях сформировалось искусство чайной церемонии, существующее и поныне. Сухие сады, или «сады камней», одним из которых является знаменитый сад монастыря Рёандзи, пьесы театра Но, монохромная живопись, поэзия хайку, музыкальное искусство — это далеко не полное перечисление тех сфер японской культуры, которые были созданы в монашеской среде либо же приобрели буддийскую окраску благодаря общению деятелей культуры с дзэнскими монахами, наиболее известным из которых был Иккю Содзюн (1394–1481), живший в самом начале эпохи Муромати.

С 1192 года в Японии установился режим правления воинских семейств — сёгунат Камакура, который просуществовал до 1333 года, когда император Го-Дайго, воспользовавшись благоприятной политической ситуацией, объединил всех недовольных политикой сёгуната воинов и вернул власть в руки императорского двора в Киото. Его союзники из воинского

сословия ожидали вознаграждения за свои заслуги, но земли в первую очередь получали фавориты императора, оправдать ожидания союзников он не смог, и уже к 1336 году Асикага Такаудзи, самый влиятельный из них, возглавил восстание против Го-Дайго. Императору пришлось бежать в местность Ёсино, а восставшие возвели на трон принца из другой ветви императорского дома, который принял имя Комё. Так начался период Южной и Северной династий, когда на протяжении более полувека существовали два императорских двора: один в столице, другой — в Ёсино, южнее Киото. Существование Северного двора способствовало удовлетворению политических нужд сёгунов дома Асикага, но вместе с тем Южный двор считался более легитимным, отчасти потому, что Го-Дайго в своё время увёз туда три священные регалии японских императоров — зеркало, меч и яшму. Это противостояние завершилось в 1392 году, когда император Южного двора Го-Комацу (1377–1433) принял условия сёгуната и вернулся в Киото.

Эти события имеют непосредственную связь с рождением Иккю. Согласно наиболее известной версии, он был сыном Го-Комацу от придворной дамы Южного двора, но после замирения Северного и Южного дворов был сослан вместе с матерью в землю Сага, на Кюсю, как неудобный для сёгунов Асикага претендент на престол.

В возрасте пяти лет Иккю был отдан на послушание в дзэнский храм Анкокудзи, с тринадцати до семнадцати лет он обучался в храме Кэнниндзи в Киото, потом — в храме Мибу в Канто, и после — у Кэнъо, настоятеля храма Сайкиндзи неподалёку от озера Бива. После смерти Кэнъо в 1414 году Иккю был близок к самоубийству, но кому-то из близких удалось отговорить его, и, успокоившись, в следующем году он пошел в ученики к Касо Содону в монастыре Дайтокудзи. Под руководством Касо он продолжал дзэнские медитации. В 1420 году, услышав вечером крик ворона, Иккю обрёл великое просветление. По этому случаю Касо отправил ему свидетельство об обретении просветления — инка, но Иккю отослал документ обратно, обозвав Касо болваном, и начал вести жизнь странствующего монаха. Уже в конце жизни, в 1474 году, указом императора Го-Цутимикадо Иккю был назначен настоятелем Дайтокудзи, но жить в монастыре не стал, хотя и активно участвовал в восстановлении монастырского комплекса, множество построек которого погибли в пожаре 1453 года и в ходе смуты Онин (1467–1477). В 1481 году в возрасте 88 лет Иккю умер от малярии в монастыре Сюонъан, который в просторечии стал называться Иккюдзи — «монастырь Иккю». Там же находится и могила Иккю.

За свою жизнь Иккю встречался со многими людьми, оказавшимися у истоков формирования культуры эпохи Муромати. Он был знаком со знаменитым актёром, автором пьес и создателем эстетической теории театра Но Дзэами Мотокиё (1363–1443) и хлопотал о возвращении Дзэами, когда тот был сослан на остров Садо; встречался с зятем Дзэами — Компару Дзэнтику (1405–1471), который широко использовал философию Дзэн в своих пьесах. Мурата Дзюко (1422–1502), один из создателей чайной церемонии, обучался Дзэн у Иккю. Увлечения Иккю были чрезвычайно разносторонни, он занимался сложением китайских стихов, каллиграфией, монохромной живописью, играл на флейте сякухати и создавал композиции для неё. Таким образом, Иккю не только проповедью распространял дзэнский взгляд на мир, но и практическим применением философии Дзэн оказал огромное влияние на различные сферы культуры и искусства.

Обширность познаний Иккю, его одарённость в различных видах искусства и оригинальность мышления сделали его одним из известнейших людей эпохи.

Сострадание к живущим, проявляющееся пусть и очень эксцентричным образом, беспримерная живость ума и лёгкость характера привлекали к нему людей. В «Дайнихон яси» [1] (1852) об Иккю говорится: «У Иккю был такой открытый и лёгкий характер, а рассказы — так интересны, что вокруг него собирались и старые, и молодые, и мужчины, и женщины, даже куры и воробьи приходили к нему». Даже для японского средневековья, богатого яркими личностями, образ Иккю как человека, родившегося во дворце и вместо уютной должности настоятеля какого-нибудь столичного храма избравшего стезю бродячего монаха, который удивлял людей необычными проповедями в духе Линьцзи, был единственным в своём роде. Необычайность его судьбы и запоминающиеся поступки, скептическое отношение к социальным условностям и критика суеверий, искреннее стремление помочь ближним, миссионерская деятельность, нестяжательство, и особенно остроумие Иккю, стали буквально притчей во языцех, его эксцентричные выходки потрясали жителей не только столицы, но и тех провинций, куда доходили слухи о нём, и после его смерти сказания об Иккю передавались письменно или устно на протяжении почти шести сотен лет. Будучи монахом направления Риндзай (кит. Линьцзи) [2] , Иккю не был стеснён условностями в проповеди учения, — так, в одно новогоднее утро он нацепил на палку череп, ходил по домам, стучался, просовывал череп в дом и говорил: «Берегитесь!» Или же, будучи приглашён на похороны для посмертной проповеди, он швырнул труп в реку со словами: «Лишь тело отбросив, можно спастись!»

Ещё при его жизни в народе начали рассказывать забавные истории об остроумных ответах на вопросы, его отношении к чудесам и т. п. Рассказы об удивительном дзэнском монахе продолжали существовать и после его смерти.

Здесь мы представляем тексты рассказов об Иккю, которые стали широко известными благодаря распространению ксилографической печати в эпоху Эдо (1603–1868). Первый из них, «Рассказы об Иккю» (Иккю:-банаси), был напечатан в 1668 году. Автор «Рассказов» неизвестен, а сам текст был написан около 1664 года, если верить словам в конце «Рассказов»: «Ныне прошло уже 183 года (со смерти Иккю)». Публикация «Рассказов об Иккю», видимо, оказалась очень удачным ответом на читательский запрос, о чём говорит факт неоднократного переиздания «Рассказов» и появление ряда ксилографических изданий, описывающих жизнь Иккю Содзюна. В 1672 году публикуются «Повести об Иккю, собранные в разных землях» (Иккю: сёкоку моногатари) и «Рассказы об Иккю, собранные в Канто» (Иккю: Канто:банаси), в 1731 году — «Продолжение рассказов об Иккю» (Дзоку Иккю:-банаси), в 1836 году — «Иллюстрированные повести об Иккю, собранные в разных землях» (Иккю: сёкоку моногатари дзуэ). В этой книге мы приводим первые четыре сборника рассказов.

Основой сборников рассказов об Иккю служили как документальные свидетельства, созданные в XV веке, так и предания о нём, имеющие самое разное происхождение. Часть из них, вероятно, основана на реальных событиях его жизни, другие же используют «бродячие» сюжеты или рассказы из сборников легенд-сэцува, в которые Иккю введен в качестве главного героя. Например, история о неосмотрительном монахе, который согрешил и превратился в быка («Рассказы об Иккю, собранные в разных землях» св. 2 «11. О том, как один неосмотрительный монах превратился в быка…»), известна уже в сборнике «Собрание песка и камней» (Сясэкисю:, 1283), св. 7 гл. 18; то же относится и к рассказу о спасённом фазане (там же, св. 3 «1. О том, как Иккю спас фазана»), который повторяет историю из св. 7 гл. 10 «Собрания песка и камней». Разнообразие происхождения легенд об Иккю крайне затрудняет их изучение, и по этой причине нет ни одного подробного исследования сборников рассказов об Иккю.

Не претендуя на исчерпывающую классификацию рассказов, можно отметить, что очень многие из них обыгрывают небольшое количество мотивов.

К основной группе рассказов относятся те, которые повествуют о находчивости Иккю. Такова самая первая история «Рассказов об Иккю», где он, будучи ещё юным послушником, остроумно отвечает на вопросы прихожанина. В истории используется игра с омонимами: слово «хаси» может значить не только «мост», но также и «край», и Иккю объясняет, что запрет проходить по «краю» можно обойти, пройдя посередине моста. Вообще говоря, игра слов, широко использующаяся в японской поэтике, встречается в рассказах об Иккю очень часто, её можно назвать «фирменным стилем» Иккю. К этой же группе можно отнести и рассказы о разгадывании загадок, когда некто, желая проверить, так ли находчив Иккю, как о нём рассказывают, говорит загадками, но Иккю сразу же понимает, о чём идёт речь. В другом варианте таких рассказов он помогает кому-либо определить смысл написанного.

Другую группу составляют более «серьёзные» истории, посвящённые проповеди буддизма, — например, описание дзэнских бесед, в которых часто фигурирует друг Иккю, Нинагава Синъуэмон. Сюда же можно включить описания посмертных проповедей, которые проводил Иккю. В таких рассказах могут присутствовать и шутки, в том числе основанные на игре слов, но они здесь являются скорее вспомогательным средством, подчёркивающим философское содержание проповеди. Пожалуй, к этой же группе можно отнести и рассказы, критикующие веру в чудесное. Иккю с неприязнью относился к «чудесам», которые считались признаком святости тех, кто их сотворяет, и не упускал случая высмеять как «святых», так и те чудесные явления, которые они якобы могли вызвать. Как написано в «Рассказах об Иккю», «в истинном учении чудес не бывает», и в тексте «Рассказов» можно видеть примеры такого его отношения к чудесам (см., например, «Рассказы об Иккю», св. 2 «7. Как монах-ямабуси спорил с Иккю о чудесах, а также о молитве, утихомирившей лающего пса»; «Продолжение рассказов об Иккю», св. 3 «8. О том, как Иккю написал китайские стихи, посвятив их рыбе в стеклянной бутыли»). Когда же о нём самом стали говорить как о живом Будде и что он якобы способен оживить приготовленную рыбу, попавшую к нему в рот, Иккю собрал толпу на зрелище, наелся рыбы и извинился, что не получается изрыгнуть её назад, а потому придётся ждать, когда она выйдет естественным путём («Рассказы об Иккю», св. 1 «9. Как Иккю объявил о том, что он будет есть рыбу»).

Третья группа рассказов описывает чудесные способности Иккю. Несмотря на все его усилия по искоренению суеверий, вера в чудесное глубоко укоренилась в народном восприятии буддизма, и некоторые из историй повествуют об усмирении призраков, способности Иккю вызвать дождь и т. п. Таких рассказов немного, и они, возможно, в большинстве как раз заимствованы из более ранних сборников сэцува.

Более подробная и формальная классификация рассказов представляется вполне осуществимой и она могла бы иметь применение в исследованиях средневековой японской прозы. К сожалению, эти рассказы пока не привлекают особого внимания литературоведов.