Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)
Шрифт:
Следующая дискуссия, посвященная экономическим проблемам, имела меньший резонанс. Ее материалы интересны тем, что здесь впервые была систематично изложена программа экономических реформ, за которую выступали лидеры группы.
Мы с Исаевым составили документ «Совершенствование системы управления народным хозяйством в условиях перестройки», который презентовали на заседании клуба и затем распространяли как клубные предложения к обсуждавшемуся тогда в стране закону о государственном предприятии. Авторы предложений считали, что «разрешение противоречия между трудовым вкладом работника и долей вознаграждения невозможно без перехода на полное самофинансирование предприятий». Но авторы документа считали, что «простое расширение функций рынка» недостаточно, так как «в исходе конкурентных столкновений на рынках большую роль играют факторы, независимые от работника». Однако бюрократическое регулирование рынка федералистов тоже не устраивало, и они предлагали вернуться к системе советов, создание которой «в 1917—1918 годах было прервано политикой военного коммунизма».
Последнее утверждение находилось на грани допустимого уровня крамолы, так как отрицало существование советской системы в СССР. Авторы текста критиковали и официальную идею выборов руководителей предприятия, поскольку такие выборы не дают коллективу возможности осуществлять реальный контроль за деятельностью руководства и не обеспечивают реальной обратной связи между работниками и администрацией. «Для преодоления этих недостатков предлагается вернуться к системе делегирования. Делегирование – избирательная система, основанная на комплектовании вышестоящих организаций из представителей нижестоящих с правом отзыва делегата пославшей его организацией в любое время.
Принципы делегирования:
1. Компактность органов должна позволять реально решать вопросы их составов.
2. Подчинение делегата избравшей его группе и их регулярная связь.
3. Делегаты лично известны избирающей их группе по совместной деятельности.
4. Замена делегата осуществляется простым большинством голосов на собрании избравшей его группы.
5. Руководящие органы создают рабочие группы для помощи освобожденным работникам и для контроля за ними, а также на основании конкурсной системы подбирают оперативного руководителя, осуществляющего текущую координацию в рамках, установленных руководящими органами».
Руководящие органы – советы трудовых коллективов, которые при этой системе должны стать реальной властью на предприятиях, сами по себе были бы узлами, где согласовывались интересы групп работников.
Федералисты искали оптимум общественного устройства, и поэтому неизбежно забегали вперед. Сами принципы рыночности и производственной демократии еще только пробивались через толщу бюрократической экономики, а студенты истфака разрабатывали их рафинированные модели. Но через несколько лет выяснилось, что переход к демократии и рыночной экономике опасен полумерами, что как раз на полпути систему и ждут самые опасные ловушки.
Молодые историки обращали внимание на опасность бесконтрольности администрации предприятий при освобождении ее от контроля сверху. Директо-ра, независимые ни от «верхов», ни от «низов», но не являющиеся собственниками и поэтому независимые также от рынка, не заинтересованы в успешном производстве. В конце 80-х – начале 90-х это приведет к обескровливанию производства и перекачке средств в директорские фирмы, а через них – s сферу финансовых спекуляций.
Проект будущих «общинников» указывал также и на опасность нерегулируемой рыночной перестройки, спонтанной переориентации хозяйственных связей, которая действительно произойдет в 90-е годы: «В связи с тем, что размещение промышленных предприятий в 30-е – 70-е годы осуществлялось крайне неравномерно, прежде всего в соответствии с ведомственными интересами, переход к самофинансированию приведет к разрушению сложившихся хозяйственных связей и неравномерному распределению новых». Выход федералисты видели в территориальном регулировании хозяйства через советы. Для этого советы должны были стать делегированными и двухпалатными – палата делегатов трудящихся (от предприятий регионального подчинения и нижестоящих палат делегатов трудящихся) и палата народных делегатов (от нижестоящих территориальных советов). С помощью такой системы будущие «общинники» стремились помимо прочего уравнять социально-экономические возможности жителей и производителей.
Хозяйственную модель венчали государственные комитеты (советы экономической координации), координирующие работу региональных и отраслевых советов, осуществляющие кредитные и инновационные функции. Этот проект реформ представлял собой баланс между синдикализмом и территориальным коммунализмом. В итоге программа вычерчивала вертикальную цепочку делегированных советов по линии рабочий – бригада – цех (отдел) – предприятие (учреждение) – отраслевое и территориальное объединение предприятий – ассоциация таких объединений. Возникающая таким образом сеть экономического регулирования замыкалась на территориальную систему самоуправления. Ее предлагалось строить по цепочке человек – семья – дом – улица – район – регион. Федералисты считали, что компетенция вышестоящих органов должна определяться по соглашению нижестоящих, дабы делегированные органы при всей своей демократичности не смогли узурпировать дополнительные полномочия и парализовать право «низов» на отзыв делегатов, как это произошло в 1918 году. Советы должны были превратиться в координирующие, а не командующие организации.
«Общинным социалистам» казалось, что их система может решить все основные экономические проблемы современности.
Слушатели почти не возражали. Сложные конструктивные проекты реформ уже не увлекали их. Аморфность организации оппозиционных студентов в любой момент могла привести к распаду группы до изначального ядра. Было очевидно, что группа студентов не сможет в ближайшие годы провести придуманные «общинными социалистами» реформы. Новый смысл клубу могла придать политическая жизнь. Поле для такой жизни обеспечило знакомство с Клубом социальных инициатив и многочисленными группами, контактировавшими с ним.
ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЛИЦО
УЗНАВ, ЧТО В МОСКВЕ существуют Клуб социальных инициатив, клуб «Перестройка» и еще множество других групп, «общинные социалисты» поняли, что настало время приобретать политическое лицо. «Перед лицом всего этого многообразия пора было и нам переходить к новому этапу „неформального“ развития. Для „неформального“ статуса нужно было перестать быть „оппозицией его величества“, которая связана со средой только через официальные структуры или в качестве проводника их идей… Необходимость распространения наших взглядов, которые мы тогда именовали „антибюрократическими“, по многим направлениям была признана еще 21 марта. Тогда образовались три педагогические группы и три агитационные. Отдельно значится пункт „Клуб социальных инициатив – осторожно“. Это было недоверчивое начало будущего КОМКОНа (Комитета по контактам).
Но главное, как оказалось, не в этом. Первое, по чему о вас будут судить – это название. Десятки неформальных фантомов будут вспыхивать метеорами своих названий и жить, уже распавшись, вовлекать в движение все новых людей красивым своим именем.
Всего этого мы еще не знали, но к выбору названия отнеслись трепетно. Предстояло объединить по тем временам большую группу людей – три десятка общественных активистов, каждый из которых – сам себе голова. К этому моменту в наших умах были представлены собственная нелюбовь к государственности, разные рыночные концепции, бакунизм, марксизм, славянофильство и космополитизм.
Выхода из этой воистину патовой ситуации было два – сохранение за объединением функции дискуссионного клуба или легкое размежевание. Но название, устраивавшее всех, найти удалось – «Община». Слово многозначное. Марксисты, пока не пришли к власти, стремились заменить ею государство, безгосударственная социалистическая мысль искала в ней прообраз самоуправления, славянофилы – национальные корни, а космополитов устроил французский эквивалент общины – коммуна» [55] .
55
Шубин А. В. Партизаны перестройки.
1 мая, собравшись в кафе «Айсберг» в Первомайском районе, давно облюбованном месте «подпольных» встреч, мы с Исаевым, В. Гурболиков, В. Тупикин и А. Шершуков решили, что пора создавать свою организацию с собственным названием и вступить в Клуб социальных инициатив в качестве коллективного члена.
Вспоминает А. Исаев: «Как бы быть внутри КОС-КОРа, но своей командой? Но название не приходило. Но потом, по дороге к Гурболикову, я подумал: „Община“. Клуб „Община“ – как это глупо. Потом стал приводить политические резоны – будут довольны славянофилы в институте, это соответствует основам нашей идеологии».
Вспоминает В. Гурболиков: «Придумывание названия было отдельным увлекательным делом. Исаев понимал толк в названиях, как важен их смысл, иногда двойной. Название должно слегка шокировать, человек должен был чувствовать интерес уже к названию, задумываться над ним».
8 мая в маленькой аудитории исторического факультета МШИ на Сетуни собрались все «подпольщики» и члены инициативной группы дискуссионного клуба: А. Исаев, А. Шубин, В. Гурболиков, В. Тупикин, В. Губарев, А. Василивецкий, А. Шершуков, П. Руденский, В. Герасимов, М. Степенин, Э. Соломкин, Т. Титова, О. Петрова и О. Александрова.
Вспоминает А. Исаев: «Там мы без дискуссии и приняли „историческое решение“, что учреждаем историка-политический клуб „Община“. Эта формула „историко-политический клуб“ была обсуждена руководящим ядром заранее, и все согласились. То есть политический, но историке-, то есть как бы профессиональный».
ИСТОРИКО-ПОЛИТИЧЕСКОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ
УЖЕ В КОНЦЕ МАЯ «общинники» стали называть свою организацию не только «историко-политическим клубом», но и более солидно – «историко-политическим объединением», давая понять, что «Община» тоже является федерацией общественных групп. «Община» изначально стремилась к превращению в общесоюзную организацию. Первым немосковским членом клуба стал П. Смертин из Таганрога, вступивший в июле.
Часть «общинников», прежде всего В. Гурболиков, работала также в объединении «Слобода», возникшем в конце 1986 года из защитников палат Щербакова в Лефортове [56] . Осенью прошла передача о проблеме лефортовской архитектуры в программе «12-й этаж». Дебаты в эфире были такими острыми, что анонсированный повтор программы в эфир не вышел.
Вспоминает В. Гурболиков: «Это был второй мир, который для меня открывался параллельно с политическим. Мир людей, которые уже много лет сопротивлялись разрушению Москвы, защищали дом Фамусова. Вместе с Григорием Стриженовым мы обегали множество порогов, создали могучий миф о „Слободе“ как мощном движении. Нас поддержал зампредисполкома и затем секретарь Бауманского райкома партии Н. Н. Гончар. Он сам занимался проблемами городского самоуправления, проявлял большой интерес к муниципальному опыту, например в Скандинавских странах. При этом он был человеком очень осторожным, любил смелые проекты и все время опасался, решения принимал минимальные. И кое-чего достиг – например, построил в районе хорошую поликлинику, довел это дело до конца. Сейчас понимаешь, что это было сделано вовремя. Одним из шагов Гончара было предоставление „Слободе“ помещения. Потом там собиралась и „Община“
56
Мое отечество // Ленинец. – 1987. – № 16.
После провозглашения «Общины» началась выработка ее устава и программной декларации.
Вспоминает А. Исаев: «В мае мы собрались на более солидное собрание „Общины“ в помещении „Слободы“ и стали обсуждать документы клуба. Устав утвердили довольно быстро и избрали совет. Программный документ обсуждался сложнее. Причем позиции людей проявлялись для меня совершенно неожиданно. Руденский, славившийся своей умеренностью и осторожностью, сказал: „Надо сразу написать, что мы против государства“. Тогда Степенин ответил ему: „Ну тогда надо сразу в подполье уходить“. На что Руденский разъяснил, что имеет в виду государство как категорию».