Преданный ученик
Шрифт:
— Сколько ты не спал?
— Не спал? Я все время сплю. Я сплю даже сейчас, — Уилл смеется.
— Эбигейл, принеси стакан холодной воды.
Она уходит в ванную.
— Ты меня слышишь? — Ганнибал говорит так тихо, что Уилл не слышит, а видит его слова, застывшими в воздухе.
— Да.
— Уилл, ты не спишь. Ты не спишь уже давно. Тебе нужно остаться здесь и дождаться меня. Эбигейл присмотрит за тобой.
— Она умерла.
— Нет, Уилл, она не умерла. Она жива и она присмотрит за тобой, потому что я не могу исчезнуть просто так.
Губы
— Они знают.
— Да, — Ганнибал держит его за плечо и смотрит точно в глаза. Они выглядят реальными, настоящими.
— Нет-нет-нет, — шепчет Уилл. — Ты не можешь уйти. Ты не можешь идти туда. Они знают. Они все знают. Джек, Алана, Фредди, они все знают. Не делай этого.
— Я принесла воду, — говорит Эбигейл.
В своей руке Уилл чувствует холод ребристой поверхности знакомого пистолета.
— Уверен? — спрашивает Ганнибал.
— Они не отпустят тебя, — говорит Уилл. — Ты не можешь…
— Ты преувеличиваешь, Уилл.
— Нет, — он зажмуривается, вспоминая сотни сценариев, которые подбрасывали ночные кошмары. Каждый начинается с простой последовательности: гудки, скрежет, тишина.
— Уилл, ты должен успокоиться.
Пистолет становится частью его руки. Он направляет его на Эбигейл. Звон разбитого стекла, плеск воды, визг.
— Что ты делаешь? — Ганнибал отступает.
Уилл не может вспомнить, откуда взялся пистолет. Он был у Ганнибала. Если это не сон, есть только одно разумное объяснение.
— Уилл, что с тобой? — шепчет Эбигейл. — Мы же одна семья…
— Стой на месте, — отвечает Уилл, целясь в грудную клетку. — Как она выжила? — спрашивает он у Ганнибала.
— Нам пришлось устроить маленький маскарад, — отвечает Ганнибал.
— Маленький маскарад?! — Уилл перехватывает пистолет двумя руками. — Ты знала, что он со мной сделал? Ты знала?
— Нет, — Эбигейл зажимает рот ладонью. В ее глазах Уилл легко читает простое слово: “Ложь”.
— Ты все знала, — он усмехается. — Знала, что мне придется выслушивать обвинения в твоем убийстве. Знала, что я буду сходить с ума, часами проигрывая воспоминания о нашем знакомстве. Настоящие и выдуманные. Знала обо всем, от начала и до конца.
— Я делала все, что он сказал, — говорит Эбигейл, искренне считая это достаточной причиной.
— Если бы он сказал тебе застрелить меня, ты сделала бы это? — спрашивает Уилл.
— Нет, — Эбигейл растеряна. Она никогда не смогла бы убить Уилла. Он видит на ее лице желание показать трогательное чувство благодарности за то, что Уилл сделал для нее.
— В этом наше главное отличие, — он надавливает на крючок. Слышит хлопок и звенящую тишину следом за ним.
Эбигейл умерла очень давно. Она просто не успела понять это. Как он не успел понять, что ожил.
— Уходить придется сразу, — говорит Ганнибал.
— Больше никаких кошмаров, — тщательно обхватив пистолет пальцами каждой руки, Уилл кладет его возле головы Эбигейл.
Джеку так хотелось обвинить его в ее смерти. Разве можно было не считаться с желаниями
========== 2. Пробуждение ==========
Все детство Уилл провел в дороге, следуя за отцом в бесконечном путешествии по Штатам. Они бывали в самых глухих местах, Уилл посещал самые безнадежные школы и всегда был новеньким. Даже в выпускном классе он не знал ни души и к тому времени не хотел узнавать.
Люди оставались для него далекими незнакомцами, даже отец, с которым за время переезда из города в город они могли не обменяться и словом. Он научился понимать все без разговоров. Следил за сменой настроения других людей, учился понимать их желания и мысли. У него был всего один шанс с каждым из них, и так изо дня в день он учился угадывать, чего они ждут от него.
Были люди, воображение которых оставляло желать лучшего. Такие сидели на задней парте, перекидывались записками, мечтали сбежать с уроков и курить вечером в раздевалке спортзала, где их никто не увидит. У них был особый взгляд — рассеянный, но вызывающе наглый. От этих стоило держаться подальше. Если они принимали тебя за хорошее развлечение, дело могло закончиться разбитыми очками.
У других воображение затмевало реальный мир. Они были безобидными до поры. Уилл начал считать их своими друзьями, пока не понял, что воображение заводит их в далекие глубины подсознания и только единицы могут вернуться назад.
Он сам был из таких. Его воображение наслаивалось на чужое, превращало реальность в блеклое отражение яркой сказки. И он, научившись видеть красивые картинки, начал учиться другому — забывать о них, вытеснять из сознания. Но это оказалось задачей на порядок сложнее.
И теперь, сидя на заднем сиденье мотоцикла, он пытался видеть старые города в их реальной серости, а подсознание нашептывало сотни историй о каждой улочке и навстречу летящему Уиллу неслись призраки прошлого. Люди, события, мысли — все, что Европа за тысячу лет успела предложить человечеству.
Иногда, забываясь, он закрывал глаза, но это было еще хуже — это означало, что он приглашал в гости приятную темноту, которая избавляла его от жутких призраков, но вместо них показывала собственные кошмары Уилла. Места так и не совершенных преступлений, лица так и не убитых людей.
Он держался за куртку Ганнибала, заставляя себя не разжимать пальцы. Часть его мечтала узнать, что произойдет, если упасть с мотоцикла на большой скорости. Умрет ли он сразу? Или Ганнибал успеет довезти его до реанимации? И что будет потом?
Мысли о самоубийстве перемежались фантазиями других людей и его собственными, и это продолжалось на протяжении многих дней, пока они, ночуя в плохих мотелях, ехали с севера на юг.
Поездка была похожа на возвращение в детство. Из-за шума ветра и шлемов они не могли говорить. Дорога, неизвестность, десятки новых людей, места, которые Уилл не знает, еда, которую он не привык есть, одежда, которая или слишком велика или слишком мала.