Преданный
Шрифт:
Лифт пикает, и Хадсон провожает меня к своей двери с легким прикосновением к пояснице. Моя кожа загорается от этого едва заметного прикосновения.
Когда он открывает дверь, меня обдает ароматом жареного чеснока и красного вина.
— Надеюсь, ты пришла голодной.
Мой желудок урчит от пустоты. Я не осознавала, насколько голодна, пока не почувствовала аромат теплой домашней еды.
— Да.
Он берет мое пальто и бросает его на спинку ближайшего стула.
— Хорошо.
Я беру предложенное вино.
— Это один из знаменитых рецептов, которыми ты славишься?
Мужчина одет в черную футболку и свободные джинсы, я никогда не видела его таким непринуждённым. Но от его тела исходит напряжение, как будто тот готов к бегу. Или, лучше сказать, к преследованию.
— Так и есть. — Он кивает в сторону гостиной, а именно на диван. — Хочешь присесть?
Все мое тело пылает от воспоминаний о том, что мы делали на этом диване. В моей голове по кругу проносятся картинки с рейтингом X 15 .
Он понимающе улыбается и прочищает горло.
— Не так уж много безопасных мест, где можно посидеть, если ты пытаешься избежать воспоминаний.
— Я не пытаюсь их избежать. Они мне даже нравятся. — О, Боже, это слишком? Неужели я слишком рано отдала свое сердце?
Его выражение лица смягчается, и он выглядит почти застенчивым, когда говорит:
— Хорошо. Мне тоже.
Хадсон выдвигает для меня барный стул, и мы садимся у кухонного острова, я лицом к острову, его стул повернут ко мне.
— Как прошел твой день?
— Светская беседа? Серьезно? — Я улыбаюсь, чтобы дать ему понять, что вроде как шучу. Отчасти. — Мы сидим у острова, где всего две ночи назад я… — Я прикусываю губу и качаю головой.
Он хихикает.
— О, я помню. — Его голос понижается. — И никогда не забуду.
На грани перегрузки от смущения, я закрываю глаза и опускаю подбородок, глубоко дыша.
— Почему я здесь?
— Потому что я попросил тебя прийти, — говорит он. — Нам нужно поговорить.
— Хочешь получить ответ на свой вопрос о начале отношений? — Я делаю большой глоток вина.
— Нет, если только ты не готова его дать.
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и не вижу ничего, кроме честности в его глазах. Можно ли доверять этой честности или нет, все еще остается предметом споров.
— Если не о нас, то о чем тебе нужно поговорить со мной.
— Трэвис Эверфилд.
Это имя бьет меня между глаз и мгновенно вызывает головную боль.
— Ох. О нем. Элли сказала мне, что у вас двоих была конфронтация.
— Была. И теперь он пытается подать на меня в суд, — говорит он небрежно, как
— Подать на тебя в суд? Почему?
Он делает глоток вина.
— У него сотрясение мозга. Ему нужны не столько мои деньги, сколько желание унизить меня за то, что я унизил его… Почему ты улыбаешься?
Я прикрываю рот кончиками пальцев.
— Разве? О, наверное, я испытываю трепет, зная, что ты поставил этого высокомерного придурка на место. А почему ты улыбаешься?
Его ухмылка только растет.
— Потому что мне нравится видеть тебя счастливой.
Что, конечно же, делает меня только счастливее.
— Меня не должна радовать мысль о том, что ты причинил боль другому человеку.
— Конечно, должна. — Веселье на его лице исчезает и сменяется чем-то темным и зловещим. — Потому что сначала он причинил боль тебе.
Я тяжело сглатываю.
— Не так ли, Лиллиан?
Когда я не отвечаю, Хадсон тянется к моей руке. Я позволяю ему поднести мою руку к губам, где он с долгим вздохом целует костяшки моих пальцев.
— Я должен был убить его, — бормочет он, касаясь моей кожи.
Я наклоняюсь ближе, желая забраться к нему на колени и почувствовать эти губы не только на моей руке.
Его глаза искрятся эмоциями, когда он смотрит на меня.
— Можешь рассказать мне, что случилось? — Он слегка касается губами моих пальцев, посылая приятные мурашки по руке.
Если он продолжит в том же духе, то я расскажу ему все. Абсолютно.
Его губы должны быть зарегистрированы как усовершенствованный инструмент допроса.
— Он… — Мой голос ломается. Я делаю глоток вина.
Хадсон держит мою руку в своей, большим пальцем ободряюще рисует круги на моем запястье.
— Он заплатил за свидание. В конце ночи решил, что хочет большего. Я сказала «нет». Он попытался дать мне денег. Я отказалась, снова сказала «нет». Он схватил меня, обзывал, лапал меня…
— Вот сукин сын!
— …я дала ему пощечину и ударила ногой по голени.
Он отшатывается назад, на его лице появляется выражение удивленной гордости.
— Правда?
— У меня есть склонность бурно реагировать, когда меня хватают. — Мой взгляд падает на его промежность. — Как тебе хорошо известно.
Он усмехается, но в голосе все еще чувствуется напряжение.
— И что потом?
— Я нашла Элли. Я не собиралась рассказывать ей о том, что произошло, потому что это было не так уж важно…
— Лиллиан, — рычит он. — Это, блядь, очень важно.
— Он же не изнасиловал меня.
Хадсон оглядывается вокруг, как будто не может поверить в то, что слышит, и ищет кого-то, кто мог бы это объяснить.