Предатель крови
Шрифт:
Эйллеан остановилась на поросшей мхом прогалине, и за миг до того шорох мха под ее ногами принес Мальцу еще одно послание от его бестелесных сородичей, стихийных духов: она — та, что приведет тебя к мальчику.
Эйллеан, чье имя означало «Кулик-песочник», наблюдала за тем, как сестры и братья Мальца возятся и играют на желто-зеленом мху. Когда взгляд ее остановился на Мальце, его захлестнуло волной воспоминание Эйллеан.
Он увидел мальчика-полуэльфа со светлыми, почти белыми волосами, который притаился за домом, стоявшим на берегу озера. Внук Эйллеан, Лиишил, чье имя означало «Расцвеченный
Эйллеан снова поглядела на сестер и братьев Мальца, а затем присела на корточки перед ним.
Малец сел и пристально воззрился в большие янтарные глаза женщины.
Его вид пробудил в ней давнее воспоминание из ее собственного детства — годовалый маджай-хи бежит по лесу. Малец ухватился за это воспоминание и повторял его снова и снова, вместе с образом одинокого мальчика-полуэльфа. Наконец два воспоминания накрепко связались между собой.
Ни один эльф нипочем не стал бы забирать маджай-хи из леса, потому что эти создания обладали собственной волей и были тесно связаны с землями эльфов. Малец знал, что мог бы надавить на Эйллеан, подчинить себе ее волю, но не стал этого делать.
Эйллеан сдвинула брови, прищурилась, разглядывая сидевшего перед ней щенка. И чем дольше она смотрела, тем прочнее запечатлевался в ее памяти образ этого щенка.
Малец увидал самого себя глазами Эйллеан — и несколько раз повторил эту картинку, увязав ее с обликом мальчика по имени Лиишил.
Эйллеан нахмурилась, вид у нее стал озабоченный, словно то, что она обдумывала, было безнравственно.
Малец приподнялся на задних лапах, передними оперся о колени присевшей перед ним женщины и, ткнувшись носом в ее смуглое треугольное лицо, коротко гавкнул.
Эйллеан изогнула тонкую, оттянутую к виску бровь. Залаяв, Малец еще раз всколыхнул в ее сознании воспоминания о маджай-хи и Лиишиле. Она подняла щенка, обхватила ладонями — смуглыми, изящными, обманчиво хрупкими.
В ее прикосновении не было ни сердечности, ни тепла. И все же Малец знал, что не сумел бы на нее воздействовать, если бы этих чувств не было в глубине ее души. Он испытал боль утраты, на миг затосковав по материнской ласке, по теплу сестер и братьев, ночами прижимавшихся к нему во сне… а Эйллеан между тем уносила его прочь из селения.
Она собиралась в путь не одна. Остановившись в лесу, она ждала, когда спутник присоединится к ней.
Бротандуиве.
«Пес во Тьме» был одет так же, как Эйллеан, и над широкой повязкой, прикрывавшей нижнюю часть лица, были видны только его большие глаза и переносица. Но Малец увидел его лицо целиком в памяти Эйллеан и отметил, что его тонкие губы почти всегда сурово сжаты. Судя по серебристым волосам, Бротан был стар, хотя и немного моложе Эйллеан. Ростом на полголовы выше женщины, он был высок даже для эльфа и более плотного сложения, чем большинство его соплеменников.
Малец ощутил в нем глубоко скрытое смятение — словно Бротан устал от жизни и разочарован своим местом в мире. От этого ощущения Мальцу стало одиноко и неуютно в обществе анмаглахков, хотя с Эйллеан все же было полегче.
Путешествие их было долгим. Пройдя через
На четырех угловых башнях замка жарко пылали огни, и впервые в жизни Малец учуял запах разложения и смерти. Этот тошнотворный запах не только уязвил его обоняние, но и, казалось, обжег внутренности.
Обойдя озеро по берегу, эльфы оставили по левую руку замок и видневшиеся за ним городские дома и остановились на краю леса. Бротан молча ждал, а Эйллеан между тем одной рукой прижала к себе Мальца и достала из-под куртки серебряное зеркальце. Потом она запрокинула голову, и Малец, проследив за ее взглядом, тоже посмотрел на яркую луну, сиявшую на безоблачном ночном небе.
Эйллеан поймала зеркальцем лунный свет; затем повернула сверкающий овал к берегу озера. Мальцу казалось невозможным, чтобы столь призрачного лучика хватило для целей Эйллеан, однако женщина продолжала свои действия, покуда в одном из домов, в окне верхнего этажа не мелькнули три ответные искорки. Дом был тот самый, который Малец видел в воспоминаниях Эйллеан. А вскоре из глубины леса донеслись едва слышные, приближавшиеся к ним шаги.
К ним вышла молодая эльфийка в черном плаще. Малец сразу же разглядел ее сходство с Эйллеан. Ее длинные серебристые волосы были распущены и шелковым облаком окутывали стройную гибкую фигуру. Янтарные глаза молодой женщины были так же бесстрастны и суровы, как и у ее матери. Эйллеан протянула ей Мальца и сказала на языке эльфов:
— Куиринейна, дочь моя… это для мальчика.
Куиринейна (что в переводе означало «Сердце водяной лилии») приняла у нее Мальца, и он сразу же ощутил, насколько прикосновения ее рук отличаются от бесстрастных касаний Эйллеан. В них была затаенная нежность, и она лишь усилилась, когда в мыслях молодой женщины промелькнул образ ее сына. Она звала мальчика иначе — Лисил.
— Благодарю тебя, — сказала она вслух. — Быть может, такой друг поможет ему сохранить разум и личность перед лицом того, что мы вынуждены с ним творить.
— Ему предстоит исполнить важную миссию, — резко ответила Эйллеан. — И он справится с ней, только если вырастет, не соприкасаясь с образом жизни и обычаями нашего народа. Этот щенок отчасти возместит мальчику то, чего он лишен, однако же продолжай обучать его всему, что знаешь сама, и не щади его. Милосердие — недопустимая слабость, если мы хотим, чтобы он в полной мере овладел ремеслом своего отца и проникся духом нашей касты.
Малец насторожил уши. Он не понимал, что стоит за этими словами. В мыслях Куиринейны пронеслась вереница кратких образов, но молодая женщина так поспешно отогнала их, что Малец успел различить немного. Только кровь и смерть, окровавленные клинки и тишина во тьме. Он замер, не смея шелохнуться.