ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ
Шрифт:
Глава 21
Ее последние слова были вот какими:
— Давай не будем забывать, Эрик, что это ты хотел развестись. И если ты никак не примиришься с тем, что у меня теперь появился Джерри, то хотя бы не притворяйся, что это проблема Эсме, а не твоя.
При этом она была преисполнена торжества, весь ее вид кричал: «Смотрите на меня, я нашла человека, которому я по-настоящему нужна, э-ге-гей!» — и Лич — да простит его Бог — проклинал в душе свою двенадцатилетнюю дочь за то, что она своими женскими штучками склонила-таки его встретиться с ее матерью.
— У меня есть полное право на отношения с другими мужчинами, — заявила Бриджит. — Ты сам дал мне это право.
—
— А я и собираюсь снова выйти замуж. И выйду.
— Хорошо. Прекрасно. Но она думает, что ты уже выбрала этого типа и…
— А если и так? Если мне понравилось чувствовать себя нужной и любимой? Если мне понравилось быть с человеком, которому не противны чуть обвислые груди и морщинки на лице? Кстати, он их называет характерными черточками, Эрик, а не морщинами.
— Это у тебя реакция на развод, — попытался объяснить Лич.
— Не смей говорить мне, что у меня! Мне ведь тоже есть что сказать о твоем поведении: идиотизм среднего возраста, общая незрелость, подростковая непоследовательность. Продолжать? Нет? Я так и думала.
И она развернулась на каблуках и ушла. Вернулась в класс начальной школы, откуда десятью минутами ранее он вызвал ее, перед этим, как подобает, попросив у завуча разрешения оторвать на секундочку миссис Лич. Завуч заметила, что родители нечасто приходят поговорить с учителями в середине учебного дня, но когда Лич представился, она тут же преисполнилась сочувствия и желания помочь, из чего Лич сделал вывод, что коллеги Бриджит знают не только о предстоящем разводе, но и о ее новом любовном интересе. Ему хотелось сказать: «Эй, послушайте, да мне наплевать, что у нее другой», но он не был уверен, что дело обстоит именно так. Тем не менее сам факт наличия этого другого позволял Личу не чувствовать себя слишком уж виноватым за то, что он первым предложил разойтись. И, провожая взглядом жену, он пытался не забывать об этом.
— Бридж, постой. Ну извини, — сказал Лич вслед удаляющейся спине, но недостаточно громко, чтобы быть услышанным.
Он знал об этом, однако новой попытки не сделал. Он вообще не очень понимал, за что извиняется.
И все-таки его гордости был нанесен ощутимый удар. Поэтому Лич постарался отбросить сожаления о том, как они расстались, и напомнил себе, что поступил правильно. Учитывая, как быстро она нашла ему замену, не оставалось сомнений, что их брак стал формальностью задолго до того, как он заговорил об этом.
Хотя вот другие супружеские пары умудряются как-то придерживаться однажды выбранного курса, что бы ни происходило с их взаимными чувствами. Некоторые из них прямо-таки клянутся, что жить друг без друга не могут, хотя по-настоящему их связывает только банковский счет, недвижимость, общие дети и нежелание делить мебель и рождественские украшения. Лич знавал коллег по службе, которые ненавидят своих жен, но одна мысль о том, чтобы рискнуть детьми и собственностью — не говоря уже о пенсии, — заставляет их годами полировать обручальные кольца.
Такой ход рассуждений неизбежно привел Лича к Малькольму Уэбберли.
Много лет назад Лич догадывался, что в жизни старшего товарища что-то происходит. Об этом свидетельствовали полные недомолвок телефонные звонки, записки, нацарапанные украдкой и опущенные в почтовый ящик у входа в участок, внезапная рассеянность, настигавшая Уэбберли посреди дел и суматохи. То есть у Лича имелись подозрения. Но, не зная ничего наверняка, он не давал им разгуляться, пока через семь лет после закрытия дела об утопленной в ванне девочке не увидел их вместе, Уэбберли и ту женщину. Произошло это совершенно случайно. Они с Бриджит повезли детей на регату, потому что Кертису в школе дали задание написать сочинение на тему
31
На месте преступления (лат.).
А она так и выглядела, та женщина на мосту, — знакомая, как соседка. До того знакомая, что первое время после открытия Лич ожидал увидеть ее в участке — может, это новая секретарша, с которой он еще не познакомился? — или выходящей из управления на Эрлс-Корт-роуд. Он решил для себя, что Уэбберли случайно встретился с ней, случайно завел разговор, между ними вспыхнула искра и тогда он сказал себе: «Да ладно, Мальк, почему бы тебе не развлечься? Нет никакой нужды изображать из себя пуританина».
Память Лича не сохранила, когда и как ему стало понятно, что любовницей Уэбберли является Юджиния Дэвис, но, поняв это, он больше не мог молчать. Предлогом для разговора стал его гнев, ведь он уже не маленький мальчик, боящийся, что папа снова уйдет из семьи, а взрослый, зрелый мужчина, умеющий отличить хорошее от плохого. Бог мой, возмущался он, да чтобы офицер отдела убийств, его собственный напарник, мог вот так отступить от всех правил, ради удовлетворения постыдной прихоти мог воспользоваться слабостью, беззащитностью, ранимостью человека, пережившего трагическую потерю ребенка и последовавшее затем судебное разбирательство… Уму непостижимо!
Уэбберли если и не проникся доводами Лича, то, по крайней мере, не отказался выслушать их. Он не проронил ни слова, пока Лич произносил обвинительную речь о непрофессиональном поведении Уэбберли, а потом сказал:
— За кого ты меня принимаешь, Эрик? Все было совсем не так. Между нами ничего не было, пока шло следствие. Я не видел ее несколько лет до того, как мы начали… До того, как… До того, как я встретил ее на вокзале. Абсолютно случайно. Мы поговорили минут десять или даже меньше — оба спешили. А потом… Черт, почему я должен тебе объяснять? Если ты считаешь, что я не прав, подай рапорт на перевод.
Но Лич не хотел покидать Уэбберли.
«Почему?» — спрашивал он себя теперь.
Потому что Малькольм Уэбберли к тому времени слишком много для него значил.
Да, тут уж никуда не денешься: наше настоящее определяется нашим прошлым. Мы даже не отдаем себе в этом отчета, но каждый раз, когда мы приходим к выводу, принимаем решение, выводим суждение, за нашей спиной стоят прожитые годы, все, что повлияло на нас когда-то и благодаря этому стало частью нас самих.
Лич поехал в Хаммерсмит, чувствуя, что нуждается в небольшом перерыве, чтобы прийти в себя после неудачного разговора с Бриджит. Душевное равновесие он восстанавливал, выбираясь из забитого транспортом центра на юг. Наконец показалось здание больницы «Чаринг-Кросс». Лич поставил машину на стоянку и отправился искать отделение реанимации.