Предатель рода
Шрифт:
Железомёт сёгуна Йоритомо.
Она чувствовала его вес в руке – холодный, мертвый. Она была там, на Рыночной площади, когда его владелец нажал на спусковой крючок и смертельно ранил Черного Лиса Шимы. Она видела, на что способен этот кусок металла. И одна маленькая девочка.
Вот где это началось.
– Дай сюда, – сказал Йоши. – Пока не снесла себе ногу.
Она передала оружие, нахмурилась и тихо выругалась, упомянув причинное место Йоши.
– Не знаю, зачем ты таскаешь эту штуку с собой, – задумчиво произнес Джуру.
– А
– Лучше бы мы его продали и разбогатели.
– Разбогатеть можно, ничего не продавая. – Йоши пристально взглянул на Джуру. – И потом, где ты найдешь идиота-ростовщика, который перебил бы номер на собственности сёгуна?
Брат сделал большой глоток из бутылки, взглянув на нее.
– И что там у вас говорят?
– На всех кухнях только и говорят о войне кланов. – Никто пожала плечами. – Клан Дракона готовится атаковать Лисов. Ходят слухи, что местные бусимены сегодня собираются вышвырнуть всех торговцев-гайдзинов из Доктауна. Приказать круглоглазым убираться обратно в Морчебу, иначе их корабли сожгут в бухте.
– Вы тут только и делаете, что собираете сплетни? – улыбнулся Джуру.
– Я не сплетничаю, – надулась она. – Просто слушаю.
Дакен подкрался к столу, принюхиваясь и поглядывая дьявольскими глазами на юношей под мерцающим грязно-желтым светом лампы. Кот фыркнул, словно ему не понравился запах выпивки, затем вскочил на подоконник и уставился на рассвет, помахивая своим обрубком.
Джуру достал еще бутылку – смертоносное рисовое пойло коричневого цвета, которое местные обитатели нежно называли «сеппуку».
– Выпьешь?
– Знаешь же, что не пью.
Джуру пожал плечами и поставил бутылку на стол. Троица услышала, как прозвучало шесть ударов в железный колокол – автоглашатай Гильдии объезжал улицы на резиновых танковых гусеницах, отбивая Час Феникса. Никто наклонилась и включила маленький звукобокс, пытаясь поймать сигнал на коротковолновых частотах.
– Яйца Идзанаги, только не Кагэ… – простонал Йоши.
– Они передают один раз в час, один день в неделю, – пробормотала она. – Мне приходится слушать твои мелодрамы через день, так что заткнись.
Йоши издевательски заговорил в кулак.
– Вы на р-р-р-радио Кагэ. В течение следующих пяти минут мы расскажем вам, как может быть прекрасна ваша жизнь сейчас, когда сёгун мертв. Простите, мы вынуждены прерваться, ведь Гильдия открыла пинком наши двери, и мы разбегаемся как блохи, когда собака начинает чесаться. Спасибо за внима-а-ание.
– Они хоть что-то делают, – пробормотала Никто. – Хоть за что-то выступают. Они борются, чтобы изменить мир, Йоши.
– Девочка моя, если бы они напичкали тебя своим дерьмом по самую макушку, твой глаз был бы карим.
– Теперь я должна тебе показать мой карий глаз, да?
– О боги, когда это случилось?
Она кисло взглянула на его кривую ухмылку.
– Ой, да ладно, сестренка. – Йоши наклонился, обнял ее и шумно поцеловал в щеку. – Ты же знаешь, я просто пошутил.
Джуру взял у Йоши бутылку.
– Серьезно, девочка. Ты прям липнешь к этим трансляциям… Чего нам ждать в следующий раз? Ты заявишь, что присоединишься к этим придуркам?
– Она хоть и ненормальная, но не настолько, – ухмыльнулся Йоши.
Никто поджала губы и промолчала. После долгого радиопоиска ей, наконец, удалось выйти на нужные частоты низкого качества. Сосредоточенно прищурившись, она медленно поворачивала ручку приемника, пока не подключилась к тому, что искала.
Звукопередача была сильно искажена и тонула в слабом белом шуме. Убавив громкость, Никто наклонилась ближе к динамику. Голос она не узнавала, но, честно говоря, она стала членом Кагэ не так давно и успела познакомиться лишь с парой человек из одной конспиративной квартиры на улице Куро. Так было меньше риска. И для них, и для нее. Люди из местной ячейки не знали друг друга даже по имени – они пользовались кличками, чтобы никого не сдать в случае поимки. Когда Серая Волчица спросила ее, какое прозвище предпочтет она, она сначала подумала о чем-нибудь романтичном, экзотичном или опасном. Имя какого-нибудь героя из детской сказки. Но, в конце концов, «Никто» подошло ей лучше всего.
Она облизнула пересохшие губы, прислушиваясь к едва пробивающемуся сквозь треск голосу.
– …спустя восемь недель после смерти Йоритомо всё еще действует комендантский час. Сколько еще это правительство будет держать своих граждан пленниками в собственных домах? Они бьют детей и старушек, пойманных после наступления темноты без разрешений, ради вашей безопасности? Или потому, что рушится их рабовладельческое государство? Потому что их страх перед собственным народом наконец-то оправдан?
– Даже сейчас Танцующая с бурей обсуждает ситуацию с руководством Кагэ, планируя следующий удар по кровавому режиму, который душит народ на протяжении двух столетий. Она – сама буря, которая должна смыть отбросы династии Казумицу и дать рождение совершенно новому…
Грохот тяжелых железных ботинок и голоса на улице заставили Никто вздрогнуть, и она уменьшила громкость до минимума. После приказа остановиться во имя даймё последовали возня и влажный хруст костей, ломающихся о булыжник. Послышался резкий крик боли.
– Может, стоит ненадолго отключить это? – произнес Йоши. – Если, конечно, ты не хочешь пригласить бусиков выпить?
Никто вздохнула, щелкнула маленьким переключателем и выключила звукобокс. Она устроилась на подушке рядом с братом, и Дакен прыгнул ей на колени. Девушка провела пальцами по дымчатому меху, по шишкам, где раньше были его уши, и по шрамам, пересекающим его тело. Дакен закрыл глаза и замурлыкал, как моторикша.
– Он воняет дохлой крысой. – Йоши нахмурился.
– Смешно. – Она понюхала кота.