Предатель рядом
Шрифт:
Этот день никак не мог закончиться. Казалось, он будет длиться вечно. За этот короткий отрезок времени случилось столько событий, что хватило бы на год. Копаев понимал, что бы он ни придумал, что бы ни совершил, случившегося уже никогда не исправить. Но если бы на поиск убийцы Эберса потребовалось истратить остаток жизни, он бы сделал это, не задумываясь. Им двигало не чувство мести, а желание завершить начатое. Человек, убивший его друга, должен ответить за это, но судить его и выносить ему приговор Антон не мог.
Сейчас, когда минули годы
Час назад Амалия отдала Антону свой мобильный телефон. Точнее, не свой, а служебный. Начальник отдела Самойлов в отпуске, его заместителя Эберса нет в живых. Березина осталась за старшего, и ей, как по наследству, передалась должность старшего. И теперь Копаев чувствовал хрупкий пластиковый корпус через тонкую ткань джинсовой рубашки. Все необходимые разговоры по нему были уже завершены. Последний звонок?.. Он его сделает позже…
Он неслышно пробрался сквозь кусты шиповника к ограде обкомовских дач и прислушался. Где-то рядом, в одном из домов, звучала музыка и были различимы выкрики гуляющих людей. Чтобы меньше времени находиться на глазах охраны внутри территории, Копаев еще засветло обошел кругом городок в поисках дома номер восемь. Он стоял почти рядом с оградой, поэтому если повезет, то удастся сразу проникнуть в дом, не «светясь» перед охранниками.
Скорее всего, Антон переоценил свои способности и слегка недооценил чужие, так как, едва его ноги коснулись земли после преодоления забора, в затылок сотрудника УСБ уперся ствол ружья.
— Опоздал к началу торжества? — раздался голос за спиной.
— А ты кто — тамада?
— Повернись.
Антон развернулся. Перед ним стоял паренек лет двадцати двух в черной, как у могильщика, форме. Обычно в таком обмундировании выезжает на свои бесчеловечные мероприятия для оскорбления криминальных авторитетов СОБР. Но здесь полицией и не пахло.
Пару секунд Антон и охранник изучали друг друга. Оба были спокойны. Первый не волновался из-за того, что ему некуда бежать и придется надеяться исключительно на экспромт, а второй — по причине владения помповым ружьем. Если нахождение на левой стороне груди охранника бирки с названием предприятия можно оправдать, то присутствие справа бирки с группой крови казалось странным. Может, это частное охранное предприятие участвует в локальных конфликтах? Или парень — донор? Антону стало смешно.
— Чего ты щеришься? — окрысился охранник. — Ты кто такой?
Долго объяснять. Даже если убедить, что ты полицейский, хотя и не из районного отдела, то его, естественно,
— Ты чего, сюда хихикать залез?! — уже почти визжал страж порядка. — А ну, пойдем со мной в дежурку, сейчас похохочешь!
Ствол поднялся до уровня глаз Копаева.
«Эх, парень, кто же так оружие перед собой держит? — подумал Антон. — Ты же совсем не видишь мои глаза из-за этого миномета…».
— Как насчет ста двадцати «баксов»? — спросил Антон.
Расчет был прост. Любой, абсолютно любой человек в данной ситуации от такого неожиданного вопроса на секунды растеряется. Так и вышло. Ствол ружья на миллиметр сместился в сторону — у охранника в голове заработал калькулятор…
Копаев сделал нырок и снизу, вложив в удар всю силу, пробил оруженосцу в подбородок. Кроссовки парня на мгновение оторвались от земли, он рухнул на ухоженную траву газона, как мешок. Прислушавшись, Антон убедился, что этот инцидент не привлек постороннего внимания. Поднял ружье, проверил и пошел в дом…
Николай Владиславович Лукин вышел из дома в четверть десятого вечера. В половине десятого ему нужно было быть на старом месте — на автомобильной стоянке у входа в ресторан «Ермак». Там его встретит Пырь. Его звонок в квартиру Ника и заставил сейчас бывшего отчима Копаева быстро накинуть на плечи куртку и покинуть дом.
— Куда ты? — скорее по привычке, нежели тревожась за супруга, спросила жена.
— Не твое дело, — так же по привычке, а не из-за необходимости отвечать, бросил он.
Это был их последний домашний разговор. Нелли Сергеевна и ее муж Николай Владиславович более никогда в жизни не будут лежать на одной кровати в спальне, не поругаются на кухне и не поедут вместе за покупками. По прошествии пяти месяцев следствия и суда его след потеряется в колонии строгого режима под Соликамском.
Он вышел из подъезда, и водитель белой «шестерки», стоящей неподалеку, среагировал молниеносно. Автомобиль, проехав несколько метров, резко затормозил, и из него вышли двое молодых, аккуратно стриженных парней. Они подошли к Нику, и один из них спросил:
— Николай Владиславович Лукин?
— Да… — еле смог выдавить из себя Ник. — А в чем дело?
— Уголовный розыск, — объяснил все тот же парень и взял разом обмякшего Лукина за локоть. — Пройдемте в машину.
Его посадили на заднее сиденье. Рядом сел постоянно молчащий, и, едва машина тронулась с места, набирая скорость, самый разговорчивый из парней перебросил руку через спинку переднего сиденья и представился:
— Я — Филофеев. Вы меня искали?..