Предатель рядом
Шрифт:
Когда Ник «проколол стрелку» и в течение часа не позвонил, Марк Михайлович понял, что самое последнее, о чем в данной ситуации нужно думать, — это о тех деньгах, которые он ждал столько времени. Ник пропал. А это значит, что братва здесь ни при чем. В случае «пресса» со стороны братвы в ста случаях из ста первым должен был быть не Ник, а он, Пырь. Это — система… И правит ею Закон писаный, а не воровской… Когда он в десять минут двенадцатого выедет от своего частного загородного дома, о существовании которого знал лишь Арцеулов, и направит свой «шестисотый» по северной дороге,
Марк Михайлович Пырьев, по кличке Пырь, вместе со своим телохранителем погибнет в перестрелке с сотрудниками оперативно-разыскной части при пересечении границы области. Это произойдет в один час двадцать две минуты. Еще через семнадцать минут в машине «Скорой помощи» умрет раненный Пырем капитан СОБРа Егор Скрыль…
Глава 23
Копаев взошел на крыльцо, прислонился спиной к стене рядом с дверью и еще раз прислушался. Тишина была настолько неестественной, что только она одна могла заставить уйти прочь и больше никогда не подходить к этому дому. На втором этаже горел свет, и еще от забора Антон видел сквозь неплотно закрытые жалюзи тени, перемещающиеся по комнате. Среди такой тишины обязательно должны были быть слышимы если не обрывки разговора, то звуки шагов — наверняка.
Однако в этом доме ничего слышно не было. Лишь шуршание листвы на сонном ветерке да непрекращающийся смех в соседнем коттедже. Может, из-за этого смеха он ничего и не слышит? Может быть. Но помимо слуха у человека есть интуиция, и Антон чувствовал: в этот дом заходить нельзя. И его там ждут.
Вынув из кармана телефон, Копаев набрал номер и положил трубку на перила крыльца. Через секунду внутри дома раздалась канареечная трель. Еще через секунду она смолкла. Антон усмехнулся. Еще как ждут! Даже на звонок ответить некогда! И он вошел внутрь.
Из рук Копаева вылетело трофейное ружье. Два удара, один за другим, отбросили его к стене. Кто-то, ни слова не говоря, выворачивал ему руки. Взревев, как раненый медведь, Антон вскочил на ноги и бросился в темноту. После света уличного фонаря он плохо ориентировался в небольшой комнате, очевидно, играющей роль прихожей. Но его противник был гораздо увереннее. И в ближнем бою чувствовал себя как рыба в воде. Профессионализм своего визави Антон смог ощутить на себе уже в следующую секунду, когда упал на пол после хорошо поставленного удара ногой в колено. Копаев снова поднялся, но в его глазах было темно от боли, и он уже потерял способность к сопротивлению.
После удара коленом в лицо Антон снова отлетел к стене, и вместе с ним рухнули на пол подставка с цветами и какой-то столик с бутылками. Земля из горшков просыпалась ему на голову, попадая за воротник и в карманы рубашки. Еще удар!.. Перед глазами Антона вспыхнули фиолетовые огоньки, и он ощутил движение чего-то теплого по своему лицу. Он поднял к голове руку, но кто-то невидимый перехватил ее и с силой дернул на себя. Это заставило Копаева оторваться от стены и нелепо плюхнуться, как лягушка, на живот. Еще мгновение, и на запястьях его вывернутых за спину
«Пять баллов по шкале Рихтера за умелое задержание…» — отметил про себя он, пока его волокли по полу в дом. Кровь из рассеченной надбровной дуги стекала по лицу и ариадновой нитью метила путь от прихожей до просторного зала на первом этаже.
В комнате было светло и необычно богато для загородного дома. По углам были расставлены причудливые вазы с карликовыми пальмами, на стенах, как определил Копаев, висело несколько картин Шилова.
Он повертел головой и увидел четверых: двое сидели в креслах, двое стояли над лежащим на полу опером, как колоссы.
— Свободны, — подал голос один из сидящих.
Теперь в комнате оставались четверо. Двое продолжали сидеть на прежних местах, Копаев продолжал лежать на полу.
— Ба-абинов! — прохрипел оперативник УСБ, шевеля непослушными губами. — Какая встреча!.. Кх-а… Что-то я здесь еще одного гения заподлянок не наблюдаю… А! — радостно вскрикнул Антон, разглядев мутным взглядом второго. — Я ошибся, все здесь…
Бабинов поднялся, подошел к Антону и помог подняться. Расстегивая наручники, вздохнул:
— Что же мы теперь делать будем? А, товарищ Филофеев? Незаконно проникаете в частные владения, нападаете на охрану, врываетесь в дом…
— …Где хозяева прячут незаконно переправленный через российско-таджикскую границу героин, — продолжил Антон, шатаясь как пьяный. — Хватит дуру гнать, Бабинов. Вы все задержаны…
— Серьезно? — осведомился второй и последовал примеру Бабинова — поднялся и подошел к Копаеву. — И как ты это сделаешь?
— Вы сами поедете со мной. — От сотрясения оперу было плохо, хотелось вывернуть желудок прямо посреди этого великолепия. — Если не будете упорствовать — разрешу написать явку с повинной… Если нет — закрою в «хату» с уголовниками… Потом сами ко мне на допрос проситься будете…
Старый, чем-то внутренне озабоченный, словно рентгеном просвечивал лицо сотрудника Управления собственной безопасности.
— Филофеев! — взорвался Бабинов. — Ты же, падла, чуть живой!
— Успокойся, Баба, — все так же спокойно бросил второй и приблизил свои глаза к окровавленному лицу Антона. — Он же тебя на понт берет. Он же издевается над тобой, Баба… Да… Копаев?
Бабинов в оцепенении смотрел то на одного, то на другого.
— Какой Копаев? — глупо спросил майор.
— Обычный, — устало отшутился Старый. — Полицейский. Очень оперативно уполномоченный. Подтверди ему, Копаев. Скажи моему сослуживцу, что ты — Копаев. Расскажи моему глупому коллеге по службе, как ты его провел!
Старый внезапно расхохотался. Он хохотал долго и заразительно, нисколько не играя. На его хохот появился один из боевиков, но, убедившись, что все в порядке, удалился. Перестав смеяться, Старый повернулся к Бабинову и указал ему на опера:
— Это он тебе представился Филофеевым?
— Да…
— А после ты попросил Николая Владиславовича через своего приемного сына проверить, кто такой Филофеев? — Получив утвердительный ответ, он повернулся к оперу: — А твой отчим тебя же про тебя и спросил?