Предатель выбирает один раз
Шрифт:
– Разумеется, герр Шпатц, – Крамм подмигнул. – С вашего позволения, я останусь еще на некоторое время.
– Как пожелаете, герр Крамм, – Шпатц поднялся и двинулся к выходу. Телохранители немедленно покинули свои посты и направились следом. Охрана Крамма в их задачи не входила. Шпатц даже не был уверен, что они подчинятся, если он отдаст кому-то из них такое указание. Впрочем, за своего анвальта Шпатц не волновался, уж если у кого и получится выудить у нетрезвых жителей Шриенхофа всю возможную информацию, так это у него. Все-таки питейные заведения мало чем друг от друга отличались, неважно, находятся они на шумных проспектах больших городов или в бывшем амбаре на окраине крохотного поселения, которое и городом-то
Не спалось. Шпатц слышал, как вернувшийся с вечеринки Крамм прокрался на цыпочках в свою комнату. Подумал, может быть, расспросить его прямо сейчас о том, что ему удалось услышать, но отказался от этой идеи. До утра с этой информацией ничего не случится. Шпатц повернулся на другой бок и закрыл глаза. «Интересно, кто и зачем написал эту записку?» – подумал он. Какой-то особенной угрозы от местных жителей он сегодня не ощутил. Недружелюбная компания за бочкой вполне могла просто планировать обычный «наезд» на чужака. Во всяком случае, самая простая демонстрация силы очень быстро разрядила обстановку, и никаких действий не последовало. Впрочем, если версия с жертвоприношением верна, то самое глупое, что можно сделать в такой ситуации – это напасть на Шпатца при большом стечении народа. В этом случае ему нужно, скорее, остерегаться одиноких прогулок в лесу. На улице и в заведении он в полной безопасности. Скорее всего. Впрочем, эта записка вполне могла преследовать иные цели. Допустим, никакой опасности для Шпатца здесь вообще нет. Зато есть секреты у местных жителей, которые Шпатц ненароком может вскрыть. Вот неизвестный или неизвестная и воспользовались репутацией мрачного волшебного леса, чтобы выпроводить непрошеного гостя подальше и побыстрее. Способ не самый надежный, но кто знает, вдруг залетный вервант окажется мнительным, и свою жизнь ценит гораздо больше, чем поставленные перед ним задачи?
Шпатц сел на кровати. Сна не было ни в одном глазу. Он встал, подошел к окну и отодвинул вышитый край занавески. Площадь была пустой и тихой. Единственный фонарь подсвечивал листву циклопического дуба изнутри. Еще тускло светилось самое правое окно на верхнем этаже особняка Ульфбрауна, очевидно, какая-то из его взрослых дочерей зачиталась в ночь любовным романом или просто боится спать в темноте.
Шпатц взял со стола портсигар и спички и осторожно, стараясь не шуметь, вышел из комнаты. Ничего не мешало ему покурить прямо здесь, открыв окно, но вид ночной площади показался ему таким соблазнительным, да и не спалось, опять же… Он спустился по лестнице, похвалив себя за то, что запомнил, что третья ступенька сверху скрипит, если на нее наступить. Вообще-то ему полагалось взять с собой одного из охранников, но он собирался всего лишь выйти на крыльцо, сделать несколько затяжек, полюбоваться подсвеченной дубовой листвой и вернуться в постель, так что решил никого не тревожить.
Шпатц чиркнул спичкой, подождал, пока огонек с шипением разгорится и поднес его к кончику сигареты. Затянулся, с удовольствием слушая тишину. В Билегебене городской шум не стихал ни на минуту. Даже в самую глубокую ночь по улицам продолжали бродить припозднившиеся прохожие, под покровом темноты вагены развозили продукты по магазинам и заведениям, некоторые пивные и рюмочные принимали посетителей до рассвета, и как раз в это время публика нередко становилась шумной, вопреки всем запретам. Здесь же было по-настоящему тихо. Шпатц на мгновение попытался представить, каково это – жить вот в таком крохотном городе на краю таинственного леса, но не смог. Столица Сеймсвилля в техническом смысле немного отставала от того же Билегебена, но ее тоже никак нельзя было назвать маленьким городом. Шпатц выпустил струйку дыма и облокотился на опору крыльца.
Тихие голоса раздались из-за дома.
– …то тогда ничего другого не останется.
– Согласен. Я передам ребятам, чтобы они не рыпались пока.
–
– Придумаю что-нибудь на ходу, не в первый раз.
Шпатц прикрыл огонек сигареты ладонью и замер. Он стоял, скрытый густой тенью крыльца, и смотрел как из сумрачного переулка на площадь вынырнули две фигуры. Двое невысоких мужчин, один чуть более крепкий. Менее крупный нес в руках объемный, но очевидно не очень тяжелый мешок. Они подошли к световому пятну рядом с могучим стволом дуба и остановились.
– Три дня, договорились?
– Они уже знают, когда за ними прилетит люфтшифф?
– Вервант не распространялся. Возможно, и сам не знает.
– Это плохо.
– Вряд ли он представляет для нас угрозу. Похоже, что он просто маменькин сынок, которого сюда отправили подальше от опасностей фронта.
– Что не помешало ему начать шнырять по лесу и совать нос не в свои дела.
– Ты преувеличиваешь. Он мог просто пойти погулять из любопытства. Но вот если он вдруг бесследно исчезнет, то нас ждут настоящие неприятности.
– Сейчас война. Вряд ли кто-то всерьез озаботится его поисками.
– И все равно. Три дня. Мы договорились?
– Да, я же уже ответил. Ничего не предпринимаю.
Теперь Шпатц узнал беседующих. Волосы того, что покрупнее, торчали непослушными вихрами, а бакенбарды пушились, как у доброго сказочника. Это был управляющий Ульфбраун. Худощавого с мешком Шпатц повстречал утром на лесной тропинке. Иво Ингваз, лесник. И обсуждали эти двое его судьбу. Вряд ли в этом городе был другой приезжий вервант.
Ульфбраун и Ингваз пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Управляющий неторопливой походкой направился к своему особняку. В паре метров от крыльца посмотрел вверх и покачал головой. А лесник свернул на улицу, ведущую к лесу.
Шпатц торопливо затушил сигарету о подошву ботинка и зажал окурок в кулаке. Дождался, когда хлопнет входная дверь особняка управляющего и, не выходя из тени, двинулся следом за лесником. Торопливо пробежал вдоль стены соседнего дома, заглянул за угол. Глаза к этому времени уже привыкли к темноте, так что тусклого света газового рожка в конце улицы ему хватило, чтобы разглядеть силуэт Ингваза, который не пытался ни ускориться, ни скрыться. Шпатц осторожно, короткими перебежками вдоль домов следовал за ним. Краткий миг сомнения у него возник, когда Ингваз миновал последний дом и продолжил путь дальше в лес. Зачем он вообще его преследует? Что именно он хочет узнать? Но любопытство взяло верх – все-таки эти двое обсуждали на площади его судьбу, неплохо было бы узнать побольше о том, с чем он вообще имеет дело. Звук тихих шагов лесника стих. Раздалось характерное шипение, в руке Ингваза появился крохотный огонек. Что-то тихо скрежетнуло, лицо лесника на пару мгновений осветилось. Потом он поднял мешок и двинулся дальше в лес, держа во второй руке старомодный керосиновый фонарь. Шпатц перевел дух, глядя на удаляющееся световое пятно. Если у него и были сомнения, продолжать ли слежку за Ингвазом, который знает здесь каждое дерево, по темному лесу в неподходящей обуви и пижамных штанах, то теперь сомнения отпали. Следовать за фонарем можно было и на значительном отдалении, ничем себя не выдавая. Покрывавший тропу толстый слой хвои глушил шаги. Шпатц старался двигаться по краю тропы, но не вплотную к деревьям, чтобы случайно не наступить на сухую ветку и не выдать себя.
Ингваз шел по широкой тропе, довольно долго никуда не сворачивая. Иногда было слышно, что он ритмично бормочет себе под нос что-то похожее на детскую считалочку. Сколько именно они так двигались – лесник впереди, в пятне неяркого света, Шпатц в отдалении, сторожко пригибаясь – сказать было сложно. В темноте на лесной дороге время течет совершенно иначе. Шпатцу казалось, что дорога длится уже не первый час, но он отдавал себе отчет, что это сказывается напряжение слежки.
Конец ознакомительного фрагмента.