Предатель. Вернуть любимую
Шрифт:
— Лара, закажи букет. Только не розы.
— Поняла, Мирон Олегович. Куда отправляем?
— В Модный дом Кирияновой. Хм… — снова разглядываю слепок. — И коробку клубники в белом шоколаде. Все для Маргариты Бельской.
— Открытку от вас подписать?
— Нет. Пусть там будет написано «Спасибо за подарок. Мне было очень сладко».
Глава 31
Рита
— Ох уж эти тайные поклонники! — смеется Эльвира, когда курьер заносит клубнику и цветы.
— От Мирона комплимент, — ухмыляюсь я, выдернув из букета открытку.
Ему было сладко… Не сомневаюсь.
— Суворовы в своем репертуаре. Сначала накосячат, потом жилы рвут, — вздыхает Кириянова. — Помню, провинившийся Захар заказал для жены полсотни букетов из белых лилий. Наш Модный дом после его финта на неделю превратился в благоухающий цветник. Теперь вот Мирон. Платье купил, цветы, клубника. Я бы с интересом понаблюдала за его трепыханиями и дальше, однако его положение кардинально отличается от положения Захара…
Я стискиваю зубы и прожигаю глазами стену.
— Намекаете на беременность Виталины?
— Да. Ты жестко поступила, когда ответила на звонок с телефона Мирона. У нее все-таки не то сейчас состояние. Надо было ограничиться на показе. Виталине бы сполна хватило моего приглашения и того, что она здесь увидела.
— То есть я должна заботиться о ее настроении? Жалеть ее?
Не успев переключиться эмоционально, перевожу полный огня взгляд на Кириянову. Сколько раз по моим чувствам топталась Лактионова? Думала ли она в те моменты, что я тоже могу быть в положении?
Впервые за все время нашего знакомства Кириянова не выдерживает зрительный контакт и сдается первая, опустив глаза.
— Страшный ты человек, Марго, — вроде бы в шутку заявляет она.
— Ничего ужасного я не сделала, просто вернула долги. Извините, мне пора на примерку. — И, бросив цветы на стойке секретаря, направляюсь к лестнице.
За грудиной все еще полыхает огонь. Я не плохая. Нет. Я все та же Рита Бельская…
— Марго! — На втором этаже меня встречает наш стилист Эрик — низенький эпатажный мужчина в шелковой рубашке лимонного цвета и голубых расклешенных джинсах. — На новом показе у тебя будут два наряда с закрытым горлом, так что длинные волосы в таком сочетании неуместны. После примерки загляни ко мне, пора обновить тебе имидж.
— И каким же это образом? — замедлив шаг, интересуюсь я.
— Стрижка каре. Иные варианты исключены. Я вижу тебя только так.
— Нет, — отказываюсь тут же.
— В смысле? — суетливо обогнав меня, преграждает путь, вынуждая задержаться и обратить на него взгляд.
— Я даже матери родной не позволяла состригать мне волосы, а тебе тем более. Придумай что-то другое.
— Не наглей, Марго, — шипит он, прищурившись. — Ты контракт подписала, по условиям которого даже брови не можешь теперь выщипывать без моего ведома. Мне как топовому стилисту определять, как ты должна выглядеть. Захочу — с красным ёжиком на голове завтра же ходить будешь. Так что будь милой и послушной девочкой. Не забывай кто здесь Царь и Бог.
Я его не боюсь. Мне некого бояться, потому что терять нечего. Так уж получилось.
Наклоняюсь поближе к Эрику:
— Царь и Бог, значит? Повтори это Эльвире…
А затем снова выпрямляюсь и становлюсь выше Эрика на полторы головы. Обогнув его, шагаю в примерочную.
— Не девушка, а волчица, — бухтит мне в спину.
— Что поделать, — не оборачиваясь, бросаю я. — Время сейчас такое: человек человеку волк! — и скрываюсь за дверью.
В первое время работы в Модном доме у меня сложилось впечатление, что здесь уютная атмосфера и все относятся друг к другу по-семейному. Но позже это впечатление рассеялось. Конкуренция — вот что тут царит. Особенно среди моделей.
При Кирияновой они общаются как лучшие подружки, но за глаза конфликтуют, разбившись на два лагеря, которые я прозвала «молодые» и «старые».
Старые потому что их возраст от тридцати и больше и сотрудничают они с Эльвирой давно, в отличие от «молодых». Из двадцати «ангелов» их осталось девять, остальных по разным причинам заменили «молодые».
Я бы тоже могла примкнуть к тем, что здесь относительно новенькие, но не хочу. Меня заботит только моя шкура.
— Что-то долго Катрин на больничном, — рассуждает вслух двадцатилетняя Тина, покачиваясь на стуле. — Конечно, в ее возрасте кости срастаются долго.
— Замолчи, — змеей шипит Лили, помогая сегодня с примеркой моделям, которые будут ходить по подиуму. — Оправится и выйдет.
— Пока будет ногу лечить, обрюзгнет вся, — смеется Тина. — Да и твой срок истекает. Тебе уже за тридцатник, скоро лицо морщинами покроется, и Кириянова отправит тебя на пенсию. Только место тут занимаете, может, хватит? Дайте дорогу молодым!
— Как бы твоя спесь, Тина, не вышла тебе боком, — скрещивает Лили руки на груди.
— А что со мной может случиться? — встает со стула тина и, крутясь, показывает себя. — Я идеальная. Высокая, стройная. Мой закат еще нескоро.
— Например, в твоих туфлях может оказаться битое стекло, — вмешиваюсь я в перепалку.
Тина куксится:
— Марго, зачем ты так говоришь? Разве я не права?
— Не провоцируй и не пытайся сломать давно отлаженную систему Модного дома. Только Эльвире решать, кто и когда пойдет на пенсию. Ясно тебе?
Тина поджимает губы, а я сдергиваю с вешалки свое платье. На некоторое время в примерочной повисает тишина, сквозь которую пробивается едва уловимый шепоток Тины:
— Вторая Кириянова…
— Молчи, — сразу же осекают ее. — Вдруг услышит.
После примерки спешу в квартиру. На вечер запланирован онлайн-урок с моим репетитором по английскому, а потом нужно сделать домашнее задание на понедельник в вуз. Вызвав такси, накидываю пальто и выхожу на улицу.
Вдыхаю свежий воздух с морозцем и изумленно замечаю на парковке вместо такси до боли знакомый черный «Майбах».
Едва делаю шаг с крыльца, как «Майбах» подмигивает мне фарами, а затем из салона выходит его владелец.