Предательство Борна
Шрифт:
Она повернулась к Анне, чтобы ее предупредить, и увидела, что та бросила взгляд в зеркало заднего вида. Несомненно, она тоже заметила черный «Форд». Однако Анна ни словом не обмолвилась об этом и не предприняла никаких маневров, чтобы оторваться от слежки. Сорайя почувствовала, что у нее внутри все сжалось в тугой комок. Она попыталась успокоиться, напомнив себе, что Анна, в конце концов, секретарша Старика. Привыкшая к кабинетной работе, она не обладает даже азами оперативного чутья.
Сорайя кашлянула, привлекая внимание подруги.
– Анна, кажется, за нами слежка.
Включив сигнал поворота, Анна перестроилась в крайний правый ряд.
– Тогда лучше сбросить скорость.
– Что? Да нет же! Что ты делаешь?
– Если «хвост» тоже сбросит скорость, мы убедимся в том…
– Нет, наоборот, нужно прибавить скорость, – возразила Сорайя. – Постараться как можно быстрее оторваться от погони.
– Я хочу посмотреть, кто находится в этой машине, – сказала Анна, сворачивая к обочине и замедляясь.
– Да ты с ума сошла!
Сорайя потянулась было к рулевому колесу и отпрянула назад, увидев в руке у Анны компактный «смит-вессон».
– Черт возьми, ты что?
Выехав на обочину, «Понтиак» медленно катился к стальному ограждению.
– После всего того, что ты мне рассказала, я решила не выходить из управления безоружной.
– Ты хоть умеешь им пользоваться?
Черный «Форд», свернув с шоссе, остановился сзади. Из него вышли двое смуглых черноволосых мужчин и направились к «Понтиаку».
– Я каждый месяц хожу в тир, – сказала Анна, приставив дуло «смит-вессона» Сорайе к виску. – А теперь вылезай из машины.
– Анна, что ты?..
– Делай, как я говорю.
Сорайя кивнула:
– Хорошо.
Отодвинувшись к двери, она взялась за ручку. Увидев, что Анна на мгновение перевела взгляд на дверь, Сорайя левой рукой отбила револьвер вверх. Прогремел выстрел, пуля пробила дыру в крыше «Понтиака».
Согнув руку в локте, Сорайя ударила Анну в лицо. Встревоженные звуком выстрела, мужчины бросились к «Понтиаку». Увидев их, Сорайя быстро перегнулась через обмякшее тело Анны, открыла дверь и вытолкнула ее из машины.
В тот самый момент, когда мужчины с пистолетами в руках подбежали к «Понтиаку» сзади, Сорайя скользнула за руль, включила передачу и надавила на педаль газа. Визжа покрышками и оставляя дым от горелой резины, она рванула вдоль по обочине и, заметив просвет в потоке машин, выехала на шоссе. Последнее, что она успела увидеть, были двое мужчин, бегущих к своему «Форду», однако руки ее, сжимающие рулевое колесо, задрожали не от этого: заботливо поддерживая Анну Хельд, мужчины усадили ее на заднее сиденье своей машины.
Незым Хатун возлежал под шелестящей листвой своей любимой финиковой пальмы на резной деревянной скамье, обложившись обилием мягких шелковых подушек. Отправляя один за другим свежие финики в рот, он задумчиво жевал сочную мякоть, затем выплевывал белые острые косточки в мелкий бассейн. По правую сторону от него стоял маленький восьмиугольный столик с чеканным серебряным подносом, на котором стояли чайник и два крохотных стеклянных стаканчика.
Когда его сын привел Борна – который перед тем как войти в баню оторвал накладную бороду – в тень пальмы, Хатун повернул к нему свое бесстрастное лицо. Однако его миндальные глаза наполнились любопытством.
– Мерхаба, друг мой.
– Мерхаба, Незым Хатун. Меня зовут Абу Бекр.
Хатун почесал свою крошечную остроконечную бородку.
– Вас назвали в честь спутника пророка Мухаммеда.
– Приношу тысячу извинений за то, что нарушил спокойствие вашего великолепного сада.
Незым Хатун кивнул, показывая, что оценил учтивость гостя.
– Мой сад – не более чем жалкий клочок земли. – Отпустив сына, он жестом указал на стол: – Друг мой, прошу вас присоединиться ко мне.
Борн раскатал молитвенный коврик так, чтобы шелковые нити блеснули в лучах солнца, пробивающихся сквозь листву пальмы.
Скинув похожую на шлепанец туфлю, Хатун поставил босую ногу на коврик.
– Прекрасный образчик мастерства ткача. Благодарю вас, друг мой, за вашу неожиданную щедрость.
– Мой подарок недостоин вас, Незым Хатун.
– О, знаете, Евгений Федорович никогда не дарил мне ничего подобного. – Его глаза пронзили Борна насквозь. – И как поживает наш общий друг?
– Когда мы с ним расставались, – ответил Борн, – он находился в весьма затруднительном положении.
Лицо Хатуна превратилось в камень.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите.
– В таком случае позвольте вас просветить, – тихо промолвил Борн. – Евгений Федорович сделал все в точности так, как вы поручили. Откуда мне это известно? Потому что именно я отвел Борна на пляж Отрада, я заманил его в западню, расставленную Фади. Я сделал то, для чего меня нанял Евгений Федорович.
– Вот что меня смущает, Абу Бекр. – Хатун подался вперед. – Евгений Федорович ни за что не нанял бы для подобной работы турка.
– Разумеется. Такой человек вызвал бы у Борна подозрение.
Хищные глазки Хатуна пытливо всмотрелись в лицо Борна.
– Итак, остается вопрос: кто вы такой?
– Меня зовут Богдан Ильич, – представился Борн, назвавшись именем человека, которого убил на пляже Отрада. Он надел на зубы накладки, купленные в театральном магазине на Бейоглы. Как следствие, форма подбородка и щек существенно изменилась. Передние зубы, выступающие вперед, стали кривыми.
– Для украинца вы великолепно владеете турецким языком, – с нескрываемым презрением произнес Хатун. – Полагаю, хозяин прислал вас за второй половиной оплаты.