Предательство любви не прощается
Шрифт:
Когда, наконец, уснула, приснились любовники мамы, видела ее молодой и красивой. Потом мама вдруг превратилась в сегодняшнюю — живой скелет с желтым лицом. Я заплакала от отчаяния, что ничем не могу помочь, и проснулась с больной головой. В последние дни ночные кошмары мучили меня. Видела Валерия с Кириллом и Эльзой, приходила молодая мама. Встала, выпила Но-шпу с анальгином, и снова легла. Что-то еще продолжало сниться, не могу вспомнить. Разбудил Игорек. Часы показывали девять. Проспала! Не стала принимать обычный контрастный душ, а помогла Даше кормить Игоря. Позвонила маме, спросила, как она, пообещала часа через полтора, а может
В коридоре больницы встретился мамин врач и подтвердил мамины опасения. Опухоль продолжала катастрофически расти, и медицина не в силах остановить. Я вошла в палату и в глаза бросилась застланная соседняя кровать Марии Васильевны. Первая мысль — мама уговорила ее оставить нас одних для серьезного разговора. Она, прочитав в моих глазах вопрос, объяснила.
— Умерла во сне. Я ничего не слышала, проснулась, а кровать пуста. Нянечка сказала Господь призвал. Последние дни её не мучили боли, как меня. Часто молилась, вспоминала детство, подолгу молча лежала, не слышала меня. Мне бы Бог дал провести последние дни без боли! Тихо умереть во сне, как Марии Васильевне!
— У неё было безнадежное состояние, а у тебя есть еще шансы, — соврала я.
— Не сочиняй! Я все знаю.
Она закрыла глаза и надолго замолчала, думая о чем-то своем, я не решалась заговорить.
— Алена! — тихо произнесла она, нарушив тишину. — Обещай простить меня.
— За что прощать тебя? Всю жизнь посвятила мне. Не дала выйти замуж за Ваню — давно простила. Выйди я за него, ты не лежала бы в этой палате, окруженная вниманием врачей. Я люблю тебя, мамочка и не переживай. Как бы то ни было, последние годы мы с тобой жили прекрасно.
— Я, а ты — нет. Думаешь, не видела? Видела! Не была ты счастлива с Валерием. И Кирилла не любишь. Любишь всё еще своего Ваню. Найди его, и будьте счастливы, я благословляю вас!
— Поздно, мама! — Я поправила у нее подушку под головой, поцеловала. — Почистить мандарин? Принесла еще персиков и виноград.
— Старые не съела, нянечке отдала.
— Вот и хорошо, поешь свежих. Я положила в холодильник.
— Алена! — она замолчала, собираясь с мыслями, никак не решалась заговорить. Вдруг заплакала и сквозь слезы прошептала. — Никогда не простишь. Не поймешь. У тебя должна была быть сестра. — Мама снова замолчала.
— Ты сделала аборт? — нарушила я молчание.
— Если бы… Аборты я делала. Вы родились близняшками. Две девочки. Тебя я взяла, а ее… променяла на квартиру. Дура была, какой ум в семнадцать лет?
— Променяла на квартиру? — не сразу дошло до меня. — На какую квартиру, что ты говоришь!
— Квартиру, в которой ты выросла.
— Как ты могла, мама?!
— Двоих не подняла бы. Отец твой бросил меня, как только узнал, что беременна.
До меня медленно доходил смысл сказанного.
— А бабушка, дедушка, они не знали?
— Они и настояли.
— Сестра моя жива, где она?
— Надеюсь, жива. Пять дней провела с вами в роддоме, грудью кормила обоих, а домой поехала с тобой одной. Где твоя сестренка, не знаю. Взяли добрые люди, у которых не могло быть детей.
Постепенно я приходила в себя, переваривая свалившееся на меня известие. Поняла, что мучило маму все годы, почему вдруг решила вызвать священника, исповедоваться.
— Как всё было? Уверена, взяли хорошие люди, воспитали, вырастили?
Ничего о судьбе сестры мама не знала. Рассказала длинную грустную историю. Будь я киносценаристом, написала бы душещипательную мелодраму в стиле бразильского сериала.
Начало истории положила встреча в женской консультации, во время маминой беременности. Коротая время в очереди, женщины, как обычно, делились наболевшим. Мама пожаловалась, не знает, что будет делать с двойней. Не рассчитывала на двоих. Живет в доме без удобств, без мужа. Одна из сидевших в очереди женщин постарше, пожалела юную маму и, встретившись в сквере, подсказала выход.
— Знаю приличную высокопоставленную семью. Если согласишься, они усыновят или удочерят одного ребенка, а в роддоме получишь справку на одного. Второго ребенка сразу заберут. Никто ничего не узнает, а тебя хорошо отблагодарят.
Мама опешила от предложения, не сказала ни да, ни нет. Женщина еще несколько раз подходила к маме и спрашивала, не надумала ли избавиться от второго ребенка.
— Будут мальчик и девочка, — выберешь, кого оставить себе.
В то время не существовало сегодняшнего УЗИ, определить пол будущего ребенка не представлялось возможным. Мама призналась своей маме — Катерине Ивановне, моей бабушке. Та, не задумываясь, посоветовала согласиться на предложение, взамен потребовать квартиру. Жили мама с бабушкой и ее последним мужем в двух крохотных комнатушках деревянной развалюхи на Ленинской улице.
— Втроем толкаемся здесь спинами, а ты еще двоих. Я никогда не получу другой квартиры, ты тем более. Соглашайся.
И мама решилась. Спустя несколько дней встретилась с бездетной, еще не старой парой. Мужчина по фамилии, кажется, Кувалдин, мама запамятовала, работал в заводском комитете профсоюза авиамоторного завода, и обещал переселить в двухкомнатную благоустроенную квартиру. Мама с бабушкой должны были отдать свою развалюху для оформления обмена. В тот год на окраине города проходили массовые новоселья в новых микрорайонах, на месте бывшего "Совхоза — сада". Заводчанам выделили несколько домов, и человек из завкома предложил за ребенка двухкомнатную квартиру в девятиэтажном доме. Бабушка с сожителем продолжали нажимать на маму: соглашайся! Двоих не поднимешь! Кто еще тебе, девчонке, предложит благоустроенную квартиру!
Как удалось всё провернуть, деталей мама не знает до сих пор. Из роддома она вышла со справкой на одну девочку. В тот же день ее матери — Катерине Ивановне вручили ордер на двухкомнатную квартиру в новом доме и документы из бюро обмена, из которых следовало, что свое жилье в центре они поменяли на микрорайон. Больше мою сестренку мама не видела. Через какое-то время, в тайне от бабушки, попыталась найти семью, удочерившую дочь, но позабыла фамилию. Помнила, какая-то строительная — Топоровы или Столяровы, а может Кувалдины. Знакомый, по ее просьбе, принес список членов завкома завода имени Фрунзе, строительную фамилию никто из них не носил. Через несколько лет ей показалось, что вспомнила — Гвоздиков. Их на заводе оказалось несколько, но все молодые парни. Мама и сегодня не уверена, что фамилия, удочеривших мою сестренку, Гвоздиковы. Забрать дочь обратно мысли у мамы не было, однако сердце скребли кошки, как живется дочурке. Катерина Ивановна, узнав про затею дочери, навести справки, обматерила её.