Предательство по любви
Шрифт:
– Вы знали, не так ли? – спросила она вслух. – Вы убедились в этом в тот вечер?
– Нет, не знала, – тихо и безразлично отозвалась миссис Эрскин.
– Вы знали. Вы знали, что Певерелл тоже занимается этим – с Валентайном Фэрнивелом. Это потрясло вас. Вы были на грани истерики. Не понимаю, как вам вообще удалось сдержаться. Я бы на вашем месте не смогла…
– О боже, нет! – Наконец-то ужас взломал лед в душе красавицы. – Нет! – Она рванулась вперед, причем так неловко, что сползла с дивана и оказалась на полу. – Я не знала.
– И все же вы знали. – Эстер впервые почувствовала сомнение. – Разве не это вы обнаружили, войдя в комнату Валентайна?
– Нет! – Дамарис умоляюще простирала руки к мисс Лэттерли, и притворства в этом не чувствовалось. – Нет, Эстер… Ради бога, поверьте, вы ошибаетесь!
Женщина боролась с собой. Могло ли это быть правдой?
– Тогда что вы там увидели? – Она нахмурилась, собираясь с мыслями. – Вы вышли из комнаты Валентайна, как после светопреставления. Почему? Что еще вы могли там обнаружить? Если это не имеет отношения к Александре и Таддеушу… или к Певереллу… то тогда к кому?
– Я не могу вам сказать!
– А я не могу вам поверить. Рэтбоун вызовет вас для дачи показаний. Кассиан был растлен своим отцом, своим дедом, прошу прощения, и кем-то еще. Мы должны выяснить, кто этот третий, и доказать его причастность. Иначе Александра будет повешена.
Бледность Дамарис приобрела сероватый оттенок, и лицо ее словно сморщилось.
– Я не могу вам сказать. Это… это убьет Певерелла. – Она метнула взгляд на Эстер. – Нет. Нет, клянусь вам, это не то, что вы думаете.
– Вам никто не поверит, – тихо сказала мисс Лэттерли, хотя сама уже прониклась к ней доверием. – Что еще это могло быть?
Миссис Эрскин уронила голову на руки и еле слышно заговорила, периодически всхлипывая:
– Когда я была моложе и еще не повстречала Пева, я влюбилась в одного человека. Сперва я любила его… целомудренно. Потом… полагая, что теряю его, полюбила безумно… по крайней мере, мне так казалось. А после…
– Вы вступили с ним в интимную связь, – отчетливо произнесла Эстер. Она не была шокирована. Возможно, на месте этой женщины она поступила бы точно так же. Даже не обладая эффектной внешностью Дамарис, мисс Лэттерли уже успела испытать на себе чары любви.
– Да. – Миссис Эрскин задохнулась. – Я не думала… что все так закончится.
Эстер ждала. Похоже, ей еще многое предстояло услышать.
Кое-как справившись с собственным голосом, Дамарис продолжила:
– Я узнала, что у меня будет ребенок. И мне помог Таддеуш. Я как раз это имела в виду, когда упоминала о его отзывчивости. Я и не представляла, что мама в курсе… Брат предложил мне на время уехать и после родов отдать ребенка в хорошие руки. Это был мальчик. Я видела его всего один раз. Такой хорошенький… – Она не смогла удержаться от слез, и тело ее сотрясли рыдания.
Мисс Лэттерли тоже соскользнула на пол и обняла руками вздрагивающие плечи Дамарис. Наконец та слегка успокоилась, и Эстер повторила вопрос:
– Так что вы узнали тем вечером?
– Я узнала, где мой сын был все это время. – Красавица всхлипнула и села прямо, доставая носовой платок – крохотный клочок кружевной ткани, ровным счетом ни на что не пригодный.
Ее гостья поднялась с пола, прошла в гардеробную и, взяв кусок мягкого льняного полотна, молча вручила его Дамарис.
– Ну? – спросила она через некоторое время.
– Спасибо. – Ее собеседница по-прежнему сидела на полу. – Я узнала, где он. Я узнала, что сделал Таддеуш. Кому он его… отдал.
Эстер опустилась в кресло, не проронив ни слова.
– Фэрнивелам, – жалко улыбнувшись, продолжала миссис Эрскин. – Валентайн Фэрнивел – мой сын. Я поняла это, как только его увидела. Ведь я помнила его совсем маленьким ребенком, так как почти не бывала в доме Фэрнивелов из-за того, что недолюбливала Луизу. И даже если бывала, Валентайн все равно в это время находился в школе. А в этот раз он был дома после кори. Я встретилась с ним… – Женщина глубоко и прерывисто вздохнула. – Он так изменился и теперь как две капли воды похож на своего отца в юности…
– На своего отца? – Мисс Лэттерли напрягла память. Валентайн и в самом деле кого-то напоминал ей, но кого?
– Чарльз Харгрейв, – тихо сказала Дамарис, и Эстер словно прозрела. Ну конечно: глаза, рост, размах плеч, манера держаться…
И тут же другая ужасная мысль пришла ей вголову.
– Но почему вас так убило это открытие? Вы же были не просто потрясены, а именно убиты! Почему? Даже если бы Певерелл узнал, что Валентайн – сын доктора Харгрейва, он бы не связал это с вами…
Миссис Эрскин прикрыла глаза. Голос ее вновь был исполнен боли:
– Я не знала, что Таддеуш растлил Кассиана, поверьте, не знала. Но я знала, что папа растлил самого Таддеуша, когда тот был ребенком. Я видела это по его глазам. В них были страх, смущение, боль и тайное удовольствие. К сожалению, с Кассианом я тоже виделась редко. А о брате я все знала еще и потому, что… сама однажды увидела это.
Эстер хотелось сказать ей что-нибудь, но она не находила слов.
Дамарис зажмурилась:
– А теперь – то же самое выражение в глазах Валентайна, – сдавленно проговорила она. – Я поняла – его тоже растлили. Решила, что это Максим, и возненавидела его до такой степени, что готова была убить. Но мне и в голову не приходило, что и Таддеуш тоже… О господи! Бедная Алекс… Неудивительно, что она убила его. Я бы сделала то же самое на ее месте. Знай я точно, что это он растлил Валентайна… Но я не знала; думала, этим грешат только родные отцы… – Она хрипловато, почти истерически засмеялась. – Я так же виновна, как и Александра, если не в поступках, то в намерениях. Меня остановила только нерешительность – только это…