Предательство Риты Хейворт
Шрифт:
– Бедная Адела.
– Бедняжка с утра сидит в конторе при электрическом свете.
– Придется мне уйти, не повидавшись с Аделой.
– Ты не знала, что она допоздна работает?
– Сейчас Аделе не помешал бы диплом, чтобы не работать секретаршей.
– У одной уже есть диплом, да он ей теперь ни к чему.
– Как там дела у мужа Миты?
– Продал дом и на это купил бычков. Мама хочет, чтобы я вышила Мите покрывало, но я, наверное, не смогу. Пошлю ей в Вальехос трафареты, она сама сделает. У нее
– По-моему, это несправедливо, что она вышла там замуж, вместо того чтобы помогать матери, ведь ее учеба стоила немалых жертв.
– У Аделы новые очки – из настоящей черепахи.
– Вы извините, что я не помогаю резать цыпленка, на меня это так действует, но папа будет вам от всей души благодарен.
– Мита тоже не хотела смотреть, как я режу цыпленка, а потом съедала подчистую.
– Больше всех визжала эта подружка Миты по факультету, дочка профессора.
– София Кабалус?
– Она замуж не вышла?
– Мита в Вальехосе, поди, скучает по здешней жизни.
– София Кабалус ни разу и не зашла сюда после отъезда Миты. Я уж ее сколько месяцев не вижу.
– Мне на работе рассказали, что ее отец совсем из ума выжил, без конца занятия пропускает. И они только и делают, что читают. Вы Софию не видите потому, что она безвылазно сидит дома и читает.
– Подожди, пока Адела придет.
– Хочется на ее новые очки поглядеть.
– Они ей стоили почти полмесяца работы.
– Те дни, что она ходила без очков, у нее голова раскалывалась.
– Бабушка, а зачем Виолета глаза черным мажет?
– Она уже заводит шашни со своим новым начальником.
– Вот обрадуется ее отец цыпленочку. Они, наверное, и не помнят, когда последний раз курятину ели.
– Неудобно ей говорить, но молчать еще хуже – этот мужчина вконец ей голову заморочит.
– Бедная ее мать, встала бы она из могилы.
– Виолета заметила, что мы ее отцу больше не носим туфли.
– Я всякий раз, как шла забрать туфли, возвращалась ни с чем. Нельзя же так: обещает ко вторнику, а во вторник они не готовы, даже если надо только набойку набить. Так он растерял всех клиентов, потому что не о том думал.
– Они больше не репетируют по вечерам в итальянском клубе, бесполезно, опера ведь дело сложное, если нет настоящих голосов, то получается курам на смех.
– Сегодня один его угощает, завтра другой. Твой отец сам иногда ему рюмочку подносит, он не рассказывает, но я в этом уверена.
– Мите и Софии Кабалус пришлось уйти с репетиции – до того их смех разобрал.
– Что бы сегодня на ужин сделать?
– На грядке у забора пора бы обрывать салат, а то кончики уже лиловеют.
– Пожалуй, нажарю бифштексов и сделаю побольше салата. Отец может суп от обеда доесть, если ему
– Отцу Виолеты пишут из Италии чаще, чем нам.
– Мне пора домой; сделаю на ужин биточки, дети их любят, а Тито съест, если поставить на стол и ничего не сказать.
– Не знаю, чего он не сходит к врачу.
– Пап, ты бы мне зарезал цыпленка к воскресенью.
– Я всегда все подряд ел и никогда ничего не бью.
– Ну что за бестолковый человек, думаешь, раз ты ешь как слон, значит, все такие, ну что за бестолочь.
– У Тито желудок никудышный, хочешь не хочешь, а надо беречься.
– И брат у него такой же, сразу видно, что желудок больной, это у них семейное.
– Не семейное, это золовка испортила Тито желудок, он мне еще женихом жаловался на несварение, как ни спрошу, что он ел, вечно одно и то же – тяжелая пища.
– Когда Тито у брата жил, он уже тогда на желудок жаловался.
– Я гляжу, золовка кое-как готовит, а для вкуса везде кладет перец, только и думает, как бы побольше наперчить.
– Она же без конца на улице пропадает, когда ей возиться на кухне?
– Для хорошего жаркого время нужно и хозяйский глаз. Ты, мам, не представляешь, как это кстати, что у тебя дома огород, а то ведь и не упомнишь всего, что надо купить, разную зелень и приправы неострые. У тебя вдоволь и базилика, и розмарина, и петрушки полно. А у нее вечно кладовка пустая, вот она в последний момент и бросает в кастрюлю перец, и любая еда тяжелая выходит, сколько бы она ни тратила денег на нежирное мясо.
– Не знаю, как там Мита выкручивается, у Берто ведь тоже очень капризный желудок.
– Берто, если ест спокойно, что угодно переварит. Мита говорит, это все от нервов, а на деле желудок у Берто не такой капризный, как у Тито.
– Дедушка понес цыпленка отцу Виолеты. Мама, можно я тоже пойду?
– Опять пошел в сером фартуке. Видела бы Мита, как он ходит на улицу в этом сером фартуке, вот бы рассердилась.
– Клара, твой отец без этого фартука жить не может.
– Мита перестала бы защищать Виолету, если бы слышала, что та про нее говорит.
– Мам, дедушка уже перешел улицу, я его не догнал.
– Но Адела не смогла бы учиться с таким слабым зрением. Ты вспомни, как ее головные боли донимали.
– С утра до вечера на работе и все время со светом.
– А может, вернулась бы Мита в Ла-Плату, и ей снова бы захотелось в университет. Отец Софии мог бы устроить ее к кому-нибудь ассистенткой.
– Так хочется поглядеть на малыша Миты.
– Нет, ведь Берто решил, что Мита бросит работу, как только дела его немного поправятся.
– Умираю от усталости.
– Виолета думала, ты работаешь с девяти до шести, и пошла готовить отцу ужин. Передавала тебе привет.