Предательство в Неаполе
Шрифт:
— Он говорит, для него большая честь видеть тебя здесь. Выбирай что хочешь, он все сделает.
— Grazie, signor, — говорю.
— Зови его дон Оттавио.
— Grazie, дон Оттавио.
Повар улыбается и возвращается на кухню. Я сажусь на свое место и беру ломоть хлеба из корзинки на столе. Корка жесткая, застревает между зубами, а сам хлеб рыхлый, пористый, похожий на сухие медовые соты: великолепное сочетание.
— Я их хорошо знаю, — заявляет Луиза. — Прихожу сюда перекусить всякий раз, когда иду в университет. Обедаю и читаю. Очень удобно.
—
Есть отпечатанное меню, в котором я пробую разобраться с помощью Луизы. Останавливаюсь на penne alia amatriciana. Луиза заказывает то же самое и графинчик вина caraffa.
Я спрашиваю, как у нее с итальянским, свободно ли говорит на нем.
— Ну, еще не свободно, — говорит Луиза, — но два года срок порядочный. Здесь не как в Милане. Не всякий говорит по-английски. Вначале я брала уроки, но основы усвоила довольно быстро. А как, по-твоему, мне удается работать над диссертацией?
— А ты пишешь диссертацию? — восклицаю я, не скрывая удивления.
— Я и сама не могу поверить. Это все Алессандро. Нечего и пытаться отделаться обыкновенными курсами. И потом, обучение занимает семь лет, а экзамены, как я тебе говорила, устные — так чего волноваться?
— А степень по истории Италии?
— Надеюсь.
— Ты надеешься?
— Ну что-то в этом духе.
— Тебе это нравится? — спрашиваю я и думаю, насколько же Луиза изменилась: когда мы с ней познакомились, у нее напрочь отсутствовал интерес ко всему, связанному с наукой, умственным трудом и усидчивостью.
— Нормально. Здесь, похоже, образовательный бум. Множество студентов, споры на лекциях. Тебе стоило бы полюбоваться: полные аудитории, забиты до отказа. Молодежь с превеликой яростью грызет гранит науки.
— У тебя много друзей? — Я радуюсь, что мне удалось задать невинный вопрос.
— В общем, нет, — беспечно отвечает Луиза.
— Почему же?
— Не знаю. От парней того и жди неприятностей. А девчонки… я им не нравлюсь. Да нет, дело не в этом… просто они здесь довольно пылкие и… — Она замолкает, не будучи уверенной, стоит ли рассказывать мне обо всем.
— Ты была плохой девочкой? — задаю я провокационный вопрос.
— Нет, — сердито отвечает Луиза. — Боже, и вот так всегда! Ну, если хочешь знать, есть один профессор. Ему всего тридцать пять. Очень красив и обаятелен. Обожает оперу. Кстати, Алессандро оперу ненавидит. Театр Сан-Карло — нечто грандиозное. Я люблю бывать там, и профессор меня приглашает время от времени. В общем, девчонки наши про это узнали — и понеслось! Возле университета есть небольшая площадь. Ты бы видел это зрелище! Мы орали друг на друга как резаные. Они обзывали меня puttana, sgualdrina. Все из-за профессора. Я не выдержала и расплакалась. Пришлось звонить Алессандро на работу, чтобы он приехал и отвез меня домой.
— И что он сказал?
— Ничего.
— Ничего?
— Он считает оперу буржуазным искусством. — Луиза пожимает плечами.
— Неадекватная реакция в данной ситуации, — заключаю я тоном психотерапевта.
— Знаю. Но его это и в самом деле беспокоит. Знаешь ведь, как говорят: «Он такой старый, тебе в отцы годится». Я считаю, это полная чушь. Когда любишь, я имею в виду. Только временами я думаю, что Алессандро воспринимает меня скорее как дочку-подростка, а не как свою жену…
— Тебе двадцать семь…
— Я сказала «воспринимает». Это же не значит, что так оно и есть. Просто ему приходится улаживать детские проблемы вроде кошачьих свар с девчонками из-за университетских профессоров.
— Я понимаю.
Подали еду. Луиза рассказывает, как она познакомилась с Алессандро — очень романтическая история. Повстречались они в Лондоне, в книжном магазине. Луиза, конечно же, не книгу покупала, а всего лишь пряталась от дождя. Алессандро решил, что она работает в магазине. «Ха!» — язвительно восклицает Луиза: на самом деле она работала в парфюмерном «Николь Фархи» на Нью-Бонд-стрит. Как бы то ни было, Луиза помогла ему найти нужную книгу, имя автора которой Алессандро записал, услышав по радио. Оказалось, он перепутал «j» и «g». Алессандро ушел, но она чувствовала, что он должен вернуться. Дело кончилось тем, что остаток дня и весь следующий день Луиза провела в книжном магазине. Он появился за пять минут до закрытия и повел ее в «Quo vadis». [35]
35
«Куда идешь?» ( лат.)
— А что за книга была? — спрашиваю я. — Та, что он искал.
Луиза удивленно смотрит на меня.
— Боже, ну у тебя и страсть ко всяким мелочам!
— Ты хочешь сказать — к важной информации.
— С чего бы это? — спрашивает Луиза раздраженно.
— Не хотела ли ты спросить «почему»? — Не могу отказать себе в удовольствии немного побыть занудой.
— Нет, я имела в виду, с чего это она важная…
— Да нет же, нет! Ты хотела сказать: «Почему так важно знать, что за книгу он покупал?»
— По-моему, мы оба понимаем, в чем дело, — резко бросает она.
С минуту мы молчим, потом Луиза шепотом произносит:
— У, надо же, наша первая ссора.
Я улыбаюсь в ответ. Она продолжает:
— Мы цепляемся друг к дружке совсем как в прежние времена, помнишь?
Я по-прежнему молчу.
— Только не говори, что ты не помнишь. — Луиза настойчива: ей захотелось втянуть меня в маленькую игру, в легкий флирт.
— Это моя вина. Я первый начал к тебе цепляться.
— А мне нравилось. Кто занудствует, тот здорово заводит.
Да, теперь запахло опасностью. Наши отношения по преимуществу состояли из ссор, то есть тогда, когда мы не занимались сексом, где слова особо и не нужны.
— А ты крепко держишь рот на замке, — говорит она с улыбкой.
Я продолжаю в том же духе.
— Ты все еще сердишься?
Наверное, вести этот разговор будет легче, если я скажу что-нибудь, а не предоставлю ей возможность и дальше меня допрашивать.