Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа
Шрифт:
— Если слухи дойдут до префекта, он решит, что ты затеваешь заговор… — начала она.
— Я должен поговорить с Дисмасом.
Жесткость его тона заставила ее замолчать. Она отвернулась, так сильно сжав зубы, что загорелая кожа на скулах напряглась. Живот стянуло от страха, ей стало трудно дышать.
— Марьям, пожалуйста, доверься мне. Я знаю, как это может выглядеть в глазах римских властей, но это необходимо.
Наклонившись, он кротко поцеловал ее в щеку. Это был поцелуй, дающий стремление к совершенству и к новой жизни. И они обретали знание от благодати, что жила в каждом из них. [3]
3
…от
— Эти зелоты, я не доверяю им, — ответила она, стараясь сдержать дрожь в голосе.
— Они из Галила, как и я. Они друзья моих друзей, тех, с кем я вырос. Для меня это достаточное основание, чтобы говорить с ними.
— Но почему именно сейчас? — спросила она, всплеснув руками. — После убийства Йоханана они попытались силой захватить тебя и провозгласить царем. [4] Ты сам сказал нам, что надо избегать больших толп, на случай если они подстерегут нас, чтобы взять тебя в плен. А что, если они сделают это сейчас?
4
…провозгласить царем. — Евангелие от Иоанна, 6, 15.
— Не станут.
Она опустила руки. Кулаки сжались сами собой. Еще вчера он приказал своим последователям купить себе мечи. [5] Хотя Иешу говорил, что возмездие в руках Бога, а не людей, он явно решил не полагаться на удачу в общении с зелотами, ненавидевшими Рим и мечтавшими омыть землю кровью римлян.
«Может быть, он боится римлян… или священников из Храма, или вопящей толпы, умоляющей его хотя бы об одном взгляде в их сторону. Теперь мы со всех сторон окружены врагами».
5
…купить себе мечи. — Евангелие от Луки, 22, 36.
Она невольно посмотрела на север. Там, за городскими стенами, виднелось огороженное пространство, временный лагерь пилигримов, наводнивших Ерушалаим в эти священные дни. Там стояли тысячи палаток. Вокруг Ерушалаима было три лагеря пилигримов: один — на севере от города, второй — на западе, а третий — на юге, в долине Кидрон у купальни Силоам.
Иешу виновато посмотрел на нее.
— Извини, что был резок. Просто я обещал зелотам, что встречусь с ними здесь в девятом часу ночи. Марьям, я должен держать свое слово. Они действительно жестокие люди, но также и влиятельные. Впереди два дня священного праздника, и важно, чтобы мы хорошо поняли друг друга.
— Да. Конечно. Я… я понимаю.
Внизу, в долине, горели огоньки масляных светильников. Она долго смотрела на них. Испытывая убийственную усталость после всего пережитого за последние несколько дней — пронзительных криков, напора толпы, — она жаждала просто лечь рядом с ним, закутаться в одеяла, лучше всего где-нибудь в теплой и безопасной пустыне, подальше отсюда.
Собрав всю свою смелость, она решила наконец задать мучающий ее вопрос:
— Иешу, если… если это еще в твоей власти… ты войдешь в Ерушалаим?
Он улыбнулся. Наклонив голову, он посмотрел на землю у них под ногами.
— Ты первая, кто прямо спросил меня об этом. Другие либо слишком перепуганы, либо считают, что сами знают ответ. Но по правде сказать, я еще не решил. Сначала мне нужно поговорить с Йосефом Харамати.
Йосеф Харамати, чье имя означало буквально «Йосеф с гор», был членом священного Совета семидесяти одного — Синедриона — и его тайным другом. Священники Храма, один за другим, все чаще высказывали тревогу по поводу Иешу и его проповедей. Но, несмотря на опасность для себя и всей своей семьи, Йосеф рассказывал ему обо всем, что не должно было выйти за двери Совета.
— Ты беспокоишься, что планируют в Совете семидесяти одного?
— Меня больше беспокоит Рим, но мнение Синедриона меня тоже интересует.
— Это бесчестные самодовольные старики. Я понять не могу, почему они так тебя ненавидят, — сказала она, плотнее укутывая плечи белым гиматием и дрожа.
— Ты замерзла? — спросил он, сняв свой гиматий и уже начав надевать его на нее.
— Нет, — ответила она и подняла руку, останавливая его. — Не надо. Я дрожу не от ночного холода.
Его темные глаза, в которых отражался свет звезд, наполнились сочувствием.
— Все мы боимся, Марьям, — немного подумав, сказал он. — Страх — это вода на их мельницу.
Снова накинув на плечи гиматий, он посмотрел на огоньки, мелькающие между оливами в долине Кидрон. Направление бриза сменилось, листья деревьев зашевелились, и до них донесся запах свежевспаханных полей.
— Священные дни могут подтолкнуть их к тому, чтобы что-то предпринять против нас, — прошептала Марьям. — Мы должны уйти и вернуться после Песаха. [6] У нас есть друзья в Самарии. Ты и Шимон учились вместе с Йохананом. Возможно, он сумеет…
6
…вернуться после Песаха. — Песах — главный иудейский праздник в память об Исходе из Египта, еврейское название Пасхи.
— Марьям, — ответил он, протянув руку, чтобы погладить ее волосы, — ты помнишь, как тридцать четыре года назад префект Вар приказал казнить две тысячи человек, начавших восстание против Рима? Их распяли вокруг Ерушалаима.
Она задумалась.
— Слышала об этом. И что?
До ее слуха донеслось мычание коровы, и она вновь посмотрела на север, на холмы Бет-Ани, над которыми клубились свинцовые грозовые тучи.
— Мне было два года, — сказал Иешу, — но я видел, как они умирают. Как и все, кто оказался в Ерушалаиме в том месяце. Римляне хотели, чтобы мы все ясно понимали цену бунта.
Он шумно выдохнул, и в воздухе заклубился пар.
— А потом был Иуда из Галила. Мне было двенадцать, когда его убили.
Иуда создал секту, называвшуюся «Четвертая философия» — четвертая после фарисеев, саддукеев и ессеев. Они верили в то, что евреям следует подчиняться лишь воле Божьей. Когда наместник Сирии Квириний приказал провести перепись, Иуда заявил, что подчиниться этому — значит отрицать владычество Бога. [7]
— Я помню, как Иуда стоял на берегу Иордана и кричал, что Бог поведет свой народ только тогда, когда они поднимут вооруженное восстание против Рима, — с печалью в голосе сказал Иешу. — Он умирал два дня. Это ужаснуло не только меня, но и каждого в Галиле. Он был одним из наших величайших героев.
7
…отрицать владычество Бога. — Хотя мы и не знаем в точности, был ли распят Иуда Галилейский, скорее всего, так оно и было, поскольку его сыновья Иаков и Шимон были распяты римлянами за подстрекательство к бунту, а Менахем стал вождем восстания в Иерусалиме, предшествовавшего войне с Римом в 66 г. Элеазар, вероятно приходившийся Иуде внуком, возглавлял оборону крепости Масада.