Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа
Шрифт:
— Я такого никогда не говорил, Йосеф.
— Знаю, но очень сложно обуздать подобные настроения. Люди ищут спасителя, их ненависть к Риму, словно просмоленный факел, готова вспыхнуть в любое мгновение. Синедрион опасается, что в эти святые дни люди объединятся вокруг тебя.
— Весь Синедрион или отдельные его члены?
Я пожимаю плечами.
— Не все, но самые влиятельные. Первосвященник Каиафа сказал, что если мы позволим тебе и дальше вести себя так же, то люди восстанут, а римляне пришлют войска и уничтожат и Храм, и весь наш народ. [40]
40
…римляне
— А член Синедриона Анна? Что он говорит?
Анна, бывший первосвященник и богатый делец, занимался тем, что продавал ягнят и голубей, необходимых для совершения жертвоприношения. Я не знаю всех подробностей, но слышал, что между семьями Анны и Иешу уже в течение нескольких поколений существует кровная вражда.
— Анна утверждает, что ты зелот, возможно, даже один из тайных вождей этого движения. Сказал, что ты называешь себя Сыном Человеческим, подобно тому, как другой тайный вождь зелотов именует себя Сыном Отца. Что зелоты, пытаются воплотить пророчества ессеев о пришествии двух мессий [41] — машиаха Израиля и машиаха Аарона.
41
…о пришествии двух мессий… — «Свитки Мертвого моря» (9,10–11), а также «Дамасский документ» (В20).
Иешу склоняет голову и некоторое время просто смотрит в пол.
Йоханан оглядывается.
— Учитель, — говорит он. — Но ведь все это преходяще. О чем же они беспокоятся? Они должны забыть о политике и устремиться к грядущему Царству Божиему.
У Йоханана блестящие карие глаза и роскошные кудрявые волосы каштанового цвета.
— Царство Божие распространяется по всей земле, но люди не видят его, не понимают его, [42] — отвечает Иешу, не поднимая взгляда.
42
…но люди не видят его, не понимают его… — Евангелие от Фомы, стих 113.
Его слова словно вонзаются мне в сердце. Я не избранный, не апостол, просто полезный человек, оказавшийся поблизости, но я благодарен судьбе за возможность находиться в присутствии этого человека. Так часто слова его открывали мне глаза, позволяя узреть рай, в который я не имел сил верить.
— Что еще, Йосеф? — спрашивает Иешу, посмотрев на меня. — Что-нибудь еще они говорили?
— Не слишком много. Во время праздника Синедрион отвечает за мир между евреями и римлянами. Боюсь, они сделают все необходимое, чтобы достичь своей цели.
— Включая арест Иешу? — спрашивает Марьям.
— Боюсь, они могут пойти и на это, хотя пока никто такого не предлагал. Члены Совета семидесяти одного больше опасаются, что его арестуют римляне и им придется его защищать. Люди так любят его, что будут ждать от Совета хоть каких-то действий по его спасению.
Марьям протягивает руку и касается края гиматия Иешу.
— Пожалуйста, не делай этого. Слишком опасно.
— Не слушай Марьям, — вступает в разговор Кифа. — Она труслива, подобно всем женщинам. Мы должны войти в город, как и собирались. В этом весь смысл!
— На каком основании Синедрион может арестовать меня? — спрашивает Иешу, не сводя с меня взгляда.
— Обвинить в подстрекательстве. Надеюсь лишь, что они не станут обвинять тебя в занятиях магией. Если тебя признают виновным в этом, то приговорят к побиению камнями до смерти.
— Это лучше, чем быть обвиненным в занятиях магией римлянами. Тогда наказанием будет распятие, — говорит Кифа.
Иешу хмурится.
— Я молю Бога, чтобы Он не допустил этого, — очень тихо говорит он.
От его слов Марьям плачет, но я не могу сказать, это слезы гнева или печали.
— Иешу, — начинает она, — к распятию может приговорить лишь сам префект Понтий Пилат. Безусловно, Синедрион не отдаст такое дело на рассмотрение префекта. [43]
43
…на рассмотрение префекта. — В Евангелии от Иоанна, 18,31, говорится, что иудеи сказали Пилату: «Нам не позволено предавать смерти никого». Вряд ли такое мог сказать иудей, наделенный хоть какой-то властью, поскольку это не соответствует действительности. Синедрион определенно имел право приговаривать к смерти, что подтверждается в Деяниях (4,1–22) и (5,17–42) а также описано Иосифом Флавием в «Иудейской войне» (6, 2–4).
Иудейский и римский суды рассматривали дела, находящиеся в их юрисдикции. Так, к примеру, идолопоклонство и богохульство — преступления с точки зрения иудейского закона, очевидно, абсолютно не интересовали римский суд, и ими занимался исключительно иудейский суд. С другой стороны, факт измены Риму никогда не был бы отдан на рассмотрение иудейского суда. Такие вопросы находились исключительно в юрисдикции римских властей.
Но в любом случае иудеи никогда никого не распинали. Распятие не являлось законным способом смертной казни с точки зрения иудейских законов. Узаконенной казнью были побитие камнями (Второзаконие, 17, 5), сожжение (Левит, 20,14), повешение (Иисус Навин, 8, 29) и умерщвление мечом (Второзаконие 20,13). Позднее при составлении свода предписаний Мишны «повешение» было заменено на «удушение».
Все смотрят на меня.
— Если честно, не знаю. Думаю, сомнительно, чтобы Синедрион стал беспокоить префекта по такому вопросу, но с уверенностью сказать нельзя. Каиафу просто ужасает возможность восстания.
— Значит, мы должны войти в Ерушалаим и принять свою судьбу, — говорит Кифа. — Господи, я готов отправиться вместе с тобой хоть в тюрьму, хоть на казнь, если это необходимо.
Иешу едва заметно, с грустью улыбается, будто он знает нечто, чего не ведает Кифа, и это печалит его.
— Мы войдем в Ерушалаим, как и было задумано, — говорит он, шумно выдохнув и поплотнее натягивая гиматий. — Конец света грядет. Царство Божие должно быть открыто для всех.
Он встает, а вместе с ним и его последователи. Один за другим они выходят из моего дома в лиловые предрассветные сумерки.
Когда внутри остаемся лишь мы трое, Иешу смотрит на Марьям.
— Ты вела себя так тихо, — говорит он. — Я надеялся, что ты скажешь больше.
— Я все время думала о Кифе. Я боюсь его, он ненавидит женщин, причем всех. [44]
— Не Кифа определяет, кому говорить и кому молчать, Марьям. Кого бы ни наделял Дух Святой божественным правом говорить, неважно, мужчина это или женщина. Ты не должна позволять ему заставлять тебя молчать. Мне нужно слышать твои слова.
Марьям глядит на меня.
— Иешу, я знаю: ты считаешь Кифу достойным доверия, но я другого мнения о нем, — шепчет она. — Он лишен веры и переменчив. Боюсь, ты узнаешь его истинную суть лишь…
44
…он ненавидит женщин, причем всех. — Пистис София, 36, 71.