Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа
Шрифт:
— Я буду продолжать цитировать Фому, брат, так же как и Петра, Филиппа и Марьям. В их словах — свет. Я отказываюсь жить во тьме, даже если мне прикажет сделать это моя собственная церковь, — ответил Варнава.
Тяжело вздохнув, будто приняв нелегкое решение, он обратился к Киру.
— Кир, пожалуйста, держись поближе к берегу. Мне нужно остановиться и сойти на берег рядом с хребтом Гебель эт-Тариф.
— Да, брат, но ненадолго. Пока мы не убрались подальше отсюда, мы в опасности.
—
Заратан лег грудью на мешок, обхватив его руками, и позволил покачивающейся лодке убаюкать его.
— Заратан, дай мне твой мешок, пожалуйста, — сказал Варнава.
Юноша отдал мешок, и старший монах принялся перебирать уложенные в него книги. Некоторые он откладывал в сторону, другие оставлял в мешке. То же самое он проделал и со своим мешком. У него получились две внушительные стопки книг. Затем он по-новому сложил их в мешки.
— А почему брат Варнава так беспокоится насчет этих книг? — спросила Калай, оборачиваясь к Заратану.
— Недавно был созван собор епископов в Никее, городе в Малой Азии. Они объявили многие священные книги, которые мы почитаем, еретическими. Всякий, кто будет уличен в их чтении или переписывании, будет обвинен в измене и приговорен к смерти.
Калай отвернулась и снова принялась грести.
— Что ж, если они убивают лишь тех, кто умеет читать и писать, тогда я в безопасности, поскольку не умею ни того ни другого.
— Ты была в безопасности, — сказал Кир с кормы, — пока не начала помогать нам. А теперь ты в такой же опасности, как и мы.
— Ты думаешь, они станут искать вас? Преследовать?
— О да! — ответил Кир.
Долгое время никто не говорил ни слова. Все просто смотрели на блестящие волны, прокатывающиеся вдоль борта лодки.
— Да они просто обязаны нас преследовать, — слабым голосом проговорил брат Варнава. — У них нет выхода. Они боятся, что мы знаем, где она.
Где-то к югу от них заревел верблюд.
— Где что? — спросил Кир.
Варнава не ответил. Он сложил ладони над мешком с книгами, закрыл глаза и начал молиться.
Солнечный и теплый летний день. Справа от тебя блестит на солнце озеро Киннереф, словно его поверхность вымощена плитами из нефрита. В воздухе повис аромат жареной ягнятины, дети на берегу играют вокруг костра, в пламя которого стекают капли жира с жарящегося мяса.
— Но это бессмысленно, Иешу, — возражаешь ты. — Почему мы должны прощать злых людей, таких, как римляне? Если Господь и вправду существует, Он должен был бы сорвать их с лица земли и низвергнуть в бездну, чтобы освободить нас от этой кары.
Загорелое лицо Иешу, мокрое от пота. Усталые темные глаза. Он поправляет свой белый гиматий, чтобы прикрыть лоб от палящего солнца.
— Я тоже долго не мог понять, почему злые люди тоже заслуживают прощения… или почему вообще кто-либо заслуживает прощения. Все мы бездумные и жестокие, озабоченные только собой и своими потребностями. Вот в чем дело, как я думаю.
Ты потрясаешь кулаком в воздухе.
— Дело? Какое? Дело в том, что прощение не имеет причины? И является лишь проявлением милости Божией?
Он сжимает губы.
— Нет. Я думаю, что в конечном счете прощение — тяжкая и неустанная битва за освобождение от себя, пока не останется ничего, и все это — во имя другого.
Злоба сжимает тебе грудь.
— Не подразумеваешь ли ты, что мы должны простить римлян за все то, что они сделали с нами? Они убивают наш народ тысячами. Не хочешь ли ты сказать, что мне следует отдать себя целиком ради того, чтобы Бог освободил их от наказания, которого они заслуживают?
Он с тоской смотрит на тебя, а потом отвечает, тихо, но звучно и мелодично.
— Да, именно так. Потому что истинное прощение — это ощущение присутствия Синая в каждом биении твоего сердца. Ты чувствуешь это, брат?
В ответ ты молча смотришь на него, сжав побелевшие губы.
— Ты слышишь эхо Гласа Божия в твоем дыхании? Оно здесь. Оно всегда было, есть и пребудет здесь, но пока ты не услышишь и не почувствуешь присутствие божественного во всем, ты не сможешь простить ни римлян, ни себя самого.
Ты надменно складываешь руки на груди.
— Думаю, Иешу, ища корни древа познания, ты потерялся среди его листьев.
— Возможно, — отвечает он, улыбаясь и наклоняя голову. — Если и так, то я должен работать еще упорнее и надеяться, что Бог найдет меня.
Глава 6
Они гребли уже около часа, когда Варнава внезапно заговорил.
— Здесь, Кир. Причаль к берегу вот в этой прогалине в камышах, — сказал он.
Стебли камыша зашуршали по борту лодки. Заратан, перегнувшийся через борт, поскольку его тошнило, поднял голову и увидел, что Кир и Калай ведут лодку к берегу. Свет звезд отражался от блестящего песка, делая его похожим на усыпанное бриллиантами одеяло.
— Зачем нам останавливаться? — спросил Заратан, вытирая рот рукавом.
От ужасного вкуса желчи во рту ему хотелось снова согнуться пополам.
— Это недолго, — ответил Варнава.
— Нам нельзя останавливаться! — крикнул Заратан.
Но похоже, никто не обращал внимания на его слова. Что с ними? Образы погибших братьев, казалось, были навсегда вырезаны на внутренней стороне его век, он не мог даже моргнуть, чтобы тут же не увидеть их перед собой. А Варнава хочет, чтобы они остановились!