Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа
Шрифт:
Меридий почувствовал странное жжение в сердце. Он сделал шаг вперед, будто пытаясь рассмотреть то, на что показывал Макарий.
— Я ничего не вижу сквозь эту пыль. Что там?
— Мы называем это Силоамской купелью. Там два пруда, верхний и нижний. Их питает Гихонский источник, о котором говорится в Третьей книге Царств, глава первая, стих тридцать третий.
— И какое отношение это имеет к слову «Шелах»?
— В священных книгах иудеев пруд имеет два названия. У Исаии он именуется Силоах, у Неемии — Шелах. Этим словом также называется местность вокруг него. Например, в тринадцатой главе, стих четвертый, Лука пишет, что в местности, называемой Силоам, была башня.
— Значит, ты считаешь…
Меридий умолк, обдумывая услышанное.
— Что вся местность вокруг пруда могла называться Силоам или Шелах? — закончил он.
— Да.
Порыв ветра пронесся над котлованом и осыпал лицо Меридия песком.
— Почему же эта местность может иметь важное значение?
Макарий уже открыл было рот, чтобы ответить, но его опередил Альбион, стоявший позади Меридия.
— Может, из-за гробниц? — предположил он.
— Каких гробниц? — спросил Меридий, резко развернувшись и уставившись на юношу.
Альбион прикусил нижнюю губу, видимо ожидая выговора за то, что вмешался в разговор.
— Прости меня, — тихо сказал он, глядя на Макария. — Я не хотел…
— Все в порядке, Альбион, — успокоил его Макарий. — Продолжай, расскажи епископу Меридию о гробницах.
На лице Альбиона заиграла глупая ухмылка.
— Они тут везде! В каждой дыре, выдолбленной в известняке. Мы думаем, что многих не видим просто потому, что император Адриан приказал насыпать столько земли, чтобы заровнять «место черепа». [99] Но мы…
— Покажи мне эти гробницы, — прервал его Меридий, решительно зашагав вниз по склону холма, в сторону Силоама.
Глава 40
14 нисана, двенадцатый час дня
99
«Место черепа»— место у подножия Голгофы, где, по преданию, был захоронен череп праотца Адама. (Прим. ред.)
Я стою посреди своего дома, отпивая вино из чаши. Вокруг меня мои четыре сестры вместе со своими домочадцами. Солнце уже зашло, но Песах еще не наступил. Священники в Храме еще не протрубили в рог, провозглашая наступление священного праздника. Все мы ждем.
Восемь моих племянниц и племянников бегают вокруг, играя. Но для всех остальных эта встреча наполнена горечью. Я не смог вынести зрелища его смерти, не смог смотреть на то, как священный свет жизни угасает в его глазах. Но пока мои сестры готовили праздничный ужин, я смотрел за казнью издалека. Проводить его до самого креста хватило смелости лишь у женщин, Марьям и двух сестер Иешуа, Мариам и Саломии. Они сделали это, чтобы он не умирал в одиночестве, чтобы рядом были люди, любящие его. Они оставались там все то время, пока он терпел ужасные мучения, и молились. Интересно, но в арамейском не существует женского рода для слова «талмида», которым можно было бы назвать женщину-апостола. Но делами своими эти женщины доказали, что действительно являются истинными апостолами Иешуа, в особенности памятуя о том, что мужчины предали его, отрекшись и покинув его.
Вскоре по окончании девятого часа центурион Петроний прислал ко мне гонца, извещая, что я могу забрать тела двоих казненных. Дисмас и Иешуа умерли. Гестас все еще был жив и претерпевал страдания.
Меня охватила дрожь. Лишь один раз я услышал его голос. «Господи, Господи, зачем оставляешь меня?» [100]
Стоящие толпой римляне, не понимавшие еврейский язык, начали издеваться над ним, говоря, что он призывает пророка Элияху, чтобы тот спас его. Я поднял глаза к небесам, ожидая увидеть там легион ангелов, одетых в свет, огненный столп или голубя, спускающегося, чтобы осенить его голову. Любой, самый простой знак от Бога, свидетельствующий, что его смерть не напрасна. Этого было бы достаточно.
100
«Господи, Господи, зачем оставляешь меня?»— Слова Иисуса, сказанные им на кресте, служат предметом жарких споров уже в течение почти двух тысячелетий. Эта фраза приводится лишь в Евангелиях от Марка и от Матфея. Истоком полемики стало то, что записанные у Марка и Матфея слова не являются в чистом виде ни греческими, ни иудейскими, ни арамейскими. У Марка это записано как «Элои, Элои, лама сабахтхани» греческими буквами, но представляет собой переделанную на еврейский лад фразу на арамейском, выглядящую так, будто Иисус цитирует Псалмы (22,1). В двух более ранних списках Евангелия от Марка приводится слово «зафтхани», а не «сабахтхани», что, по крайней мере, ближе к древнееврейскому. Помимо этого, многие латиноязычные переводчики древности не могли заставить себя перевести бессмысленное слово «сабахтхани» как «покинутый», в результате в латинских текстах Евангелий мы видим «exprobasti me» — «испытываешь меня», «me in opprobrium dedisti» — «оставляешь меня на поругание» и даже «meledixisti» — «плохого желаешь мне». В апокрифическом Евангелии от Петра мы читаем слова «he dunamis mou» — «Сила Всемогущая» вместо «мой Бог» и «kateleipsas me» — «забыл меня», а не «egkatelipes me» — «покинул меня».
Но я не видел ничего, кроме сверкающей голубизны небес. [101]
Разжав пальцы, я смотрю на свою правую ладонь. Я сам вынул гвозди, а потом опустил изувеченное тело Иешуа на руки Титу. Тот отнес его на тележку, запряженную лошадью, и аккуратно положил. Затем мы сослали то же самое с Дисмасом. Поскольку улицы города были запружены толпами греков и язычников, у нас ушел почти час на то, чтобы добраться домой и поместить тела в недавно устроенную в моем саду гробницу.
101
…ничего, кроме сверкающей голубизны небес. — Несмотря на написанное в Евангелиях, из множества других исторических источников нам известно, что на Пасху в 30 г. от P. X. не было никакого солнечного затмения. Солнечное затмение в месяце нисан случилось в 33 г., но его никак нельзя было наблюдать в Иерусалиме. Единственное солнечное затмение, которое наблюдалось в Иерусалиме в тот период времени, произошло 24 ноября 29 г. Греческий историк Флегон упоминает об этом событии в «Истории Олимпиад», также говоря о том, что оно сопровождалось землетрясением. Однако в 30 и 33 гг. в канун Пасхи были лунные затмения.
Я невольно перевожу взгляд на гвозди, лежащие в горшке на моем столе. Считается, что гвозди, остающиеся после распятия, имеют огромную медицинскую ценность: способствуют спаданию опухолей, исцеляют от лихорадки и воспалений. Даже римляне считают, что эти покрытые кровью жертв гвозди лечат от эпилепсии и помогают останавливать эпидемии. Возможно, именно поэтому римляне применяют в Иудее казнь через распятие с использованием гвоздей, а не просто привязывают жертвы к крестам. [102] Будь я благоразумнее, я бы оставил один из гвоздей себе, чтобы он хранил меня от болезней… но я даже касаться их не могу. Кроме того, я же договорился о том, что отдам их Пилату, и уже все подготовил для этого. Он их обязательно пересчитает и, если хоть один пропадет, будет очень недоволен.
102
…а не просто привязывают жертвы к крестам. — М. Шаббат, VI 10; Б. Шаббат, 67а; Й. Шаббат, VI 9; Книга Маймонида, Мишнех Тора, Хильхот Шаббот, 6,10; Плиний. Естественная история, 28,36.
Я снова перевожу взгляд на окно. На землю опускается угольно-черное покрывало ночи. Я представляю себе, как Марьям и Мариам, находящиеся в гробнице, ухаживают за телами. Умащивают маслами и благовониями, заворачивают в самую лучшую ткань, которую я только смог отыскать…
— Йосеф, — обращается ко мне моя сестра Иоанна, трогая меня за рукав. — Та женщина, Мариам, ждет за дверью. Она просит разрешения поговорить с тобой. Я ей сказала, что ты в печали и лучше бы ей прийти по окончании праздников, но она говорит, что это срочно.
Я, моргая, словно пробудившись от ужасного кошмара, смотрю на ее хорошенькое личико, в первый раз видя его сегодня.
— Благодарю тебя.
Я широким шагом иду к двери мимо своих домашних, которые смотрят на меня в замешательстве. Выхожу за дверь в вечерний сумрак. Мариам стоит молча, сцепив перед собой руки. Она младшая сестра Иешуа, ей тридцать два, она замужем за Клеопой. У них двое сыновей. Вся ее семья дома, отмечает священный праздник, как может. Но она здесь. У нее на голове белый гиматий, подчеркивающий овал смуглого лица, и огромные темные глаза. Словно Иешуа в женском обличье.