Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа
Шрифт:
Кир внимательно посмотрел на Калай.
— Не забывай, что Господь наш послал ее тогда ночью в трапезную нашего монастыря, — сказал он. — Затем посадил в лодку вместе с нами. А сегодня заставил тебя взять в руки кусок дерева и спасти ей жизнь.
Его взгляд смягчился.
— Этому должна быть причина.
Глава 37
17 нисана 3771 года
Йосеф взнуздал лошадь и погладил ее по шелковистой гриве, поправляя уздечку. Она шумно
— Еще пару дней, Адольфус, — мягко сказал он. — А потом ты всю оставшуюся жизнь будешь щипать травку на зеленых лужайках. Обещаю.
Вокруг него сновали ессеи, занятые свертыванием лагеря и погрузкой имущества на лошадей. Они тихо переговаривались. Йосеф посмотрел на сизые холмы вдали. Солнце поднималось над горизонтом и вдали, там, где располагался святой град Ерушалаим, виднелось желто-красное зарево. Он вспомнил о доме, в который ему, по всей вероятности, уже никогда не суждено вернуться, и тоска болью пронзила его сердце. Так хотелось выспаться в своей собственной постели, в последний раз увидеть больного отца… Может, если Петроний…
«Нет, даже не позволяй себе думать об этом. Это лишит тебя решимости. У тебя есть лишь одна обязанность, а потом ты должен бежать».
Он снова погладил лошадь и тронул поводья, направляя Адольфуса в сторону остальных лошадей. Подковы медленно зацокали по камню, выбивая спокойный ритм.
— Мы готовы, а как ты? — окликнул его Матья.
— Хорошо. Поехали.
Либо они встретят Тита, который этим вечером должен ждать их в назначенном месте, либо нет. Это будет означать, что его поймали и Жемчужина украдена.
В любом случае кто-нибудь будет их ждать там.
Оставалось только молиться, чтобы это не была центурия римских солдат.
Глава 38
18 нисана, первый час ночи
К тому времени, как они приблизились к Эммаусу, [96] солнце уже давно скрылось за горизонтом на западе и стали видны самые яркие из звезд.
Йосеф пустил лошадь в галоп. Он был во главе колонны, они ехали по дороге, петляющей между фруктовых садов. Ветер нес запах зеленых листьев и гниющих гранатов, опавших зимой.
96
К тому времени, как они приблизились к Эммаусу… — Город Эммаус представляет собой еще одну загадку, столетия мучающую ученых. В «Ономастиконе» (90,16) Евсевий отождествляет его с Никополисом. Однако в 440 г. Исихий Иерусалимский сказал, что Никополис слишком далеко от Иерусалима, чтобы связывать его с упомянутым у Луки (24) Емаусом. Ученые предлагали и другие варианты, такие как эль-Хабиби и Абу-Гош. Однако в своих «Иудейских древностях», книга XVIII, гл. 2 и 3, Иосиф Флавий пишет, что Эммаус неподалеку от города Тибериада в Галилее.
Увидев впереди дом без крыши, Йосеф почувствовал боль в сердце. Тита там не было.
Матья ехал на лошади прямо позади него.
— Где же он? — прошептал Матья.
Пропитанные потом черные волосы облепили его щеки.
— Не знаю, но молюсь, чтобы он был жив. Где твои братья?
— Следят за дорогой.
— Оставайся здесь. Я поеду туда один, — сказал Йосеф.
— Почему? Тебе может понадобиться моя помощь.
— Если это ловушка, то кто-то должен успеть уехать и предупредить твоих братьев, иначе их тоже поймают и казнят.
— Ты прав, — ответил Матья, задумчиво поглядев на него и кивнув. — Подожду здесь.
Йосеф остановил лошадь, не доехав до дома пару десятков шагов, и спешился.
— Тит? — позвал он, и еще громче: — Тит? Ты здесь?
Ответом ему был лишь шум ветра в проломах обвалившейся крыши.
Дрожа от нетерпения, Йосеф привязал Адольфуса к ветке разросшегося кустарника и пошел в сторону дома. Судя по запаху, его недавно использовали в качестве хлева. Оттуда исходил сильный запах навоза и прелого сена.
Он напряженно вглядывался в окна. Нервы были на пределе, он не мог унять дрожь в руках.
Затем он подошел к двери. Сквозь нее были видны упавшие стропила, битые горшки и кучи мусора.
— Тит?
Ветер сдвинул наполовину отвалившуюся доску, и она жалобно заскрипела. Йосеф инстинктивно выдернул кинжал из ножен и замер. Справа у стены он увидел блеснувшие крошечные глаза. Мышь убежала, испугавшись его.
Он прислушался.
Войдя внутрь, он обошел кучу овечьего навоза и на цыпочках двинулся к закрытой двери в противоположной стороне дома.
— Тит?
Толкнув дверь, он прошел дальше. Темнота. Когда они с Титом в последний раз приезжали сюда три года назад, здесь была кладовая. Сквозь запах навоза и плесени он почувствовал более сильный аромат сушеных фруктов и трав.
Пробравшись вдоль стены влево, Йосеф наткнулся на старый ящик. Коснулся рукой стены, на ощупь прошел дальше, пытаясь отыскать нишу в другой стене. Он помнил, что она здесь была — закрытая занавесью ниша, в которой селянин хранил самые ценные вещи, семейные реликвии. Нащупав рукой полусгнившую ткань, он понял, что нашел ее.
Сердце бешено билось. Безмолвно молясь, Йосеф просунул руку внутрь. Ничего, кроме толстого слоя пыли и паутины.
Отведя руку, Йосеф снова прижался к стене. Никакого послания. Тит здесь не побывал. По крайней мере, до сих пор. Если он здесь пока еще не был, то велика вероятность того, что и не будет. Возможно, ему пришлось скрываться многие часы, а может, и целый день, но он не должен был нигде задерживаться, зная, что сейчас время решает все.
Йосефа охватило отчаяние, и он не услышал еле уловимого скрипа в комнате. Ночь, становится холоднее, дерево скрипит, мелкие зверьки выходят наружу из своих убежищ в поисках пищи…
Он все же услышал повторный скрип и сосредоточил внимание на приоткрытой двери.
Когда скрип раздался в третий раз, Йосеф присел, укрывшись за опрокинутым буфетом и крепко сжимая в руке кинжал.
— Хозяин? — еле слышно прошептал кто-то.
— Тит!
Йосеф устремился к двери, распахнул ее и угодил прямо в руки поджидавших его четырех римских солдат. Они были в простых коричневых одеяниях и держали в руках гладии, короткие мечи легионеров. Лица их были чисто выбриты. Двое воинов схватили за руки Тита, лицо его было покрыто грязью и потом, каштановые волосы испачканы копотью и пылью.