Предателя – на рею!
Шрифт:
От неожиданности Эндрю выронил флягу себе под ноги и растерянно обернулся. Скрипача у спасательной шлюпки уже не было. Предчувствуя недоброе, Эндрю осторожно подошел к тому месту, где только что стоял музыкант, и взглянул вниз. На ярко освещенной тиковой палубе лежало тело в черном фраке. Неестественно подогнутая рука, вывернутое плечо и небольшая лужица крови, медленно увеличивавшаяся в размерах… Несомненно, скрипач был мертв.
И хотя Эндрю был довольно пьян, он прекрасно понял, что дело тут явно нечисто и что музыканту наверняка помогли свести счеты с жизнью.
– Эй, кто-нибудь! – негромко крикнул
Свидетелем гибели скрипача был не только Эндрю. Как это произошло, в подробностях успела увидеть Катя, стоявшая палубой выше и наблюдавшая за Миллером. Она заметила, как из-под брезента, укрывавшего шлюпку, за спину курившему музыканту бесшумно выскользнул человек в черном трико. Не мешкая ни секунды, он схватил скрипача за лодыжки и перебросил через поручни, и так же быстро, быстрее, чем тело ударилось о настил, вновь нырнул под брезентовый полог.
Теперь Сабурова наблюдала, как ошарашенный и ничего не понявший Эндрю попятился от поручней, скрылся под навесом. Катя, стараясь не терять шлюпку из виду, стала торопливо спускаться. Но убийца, весь в черном, не собирался ждать ее появления. Он снова вынырнул из-под брезента, спрыгнул на палубу и по-кошачьи быстро исчез в коридоре. Сабурова бросилась за ним следом в надежде проследить, куда тот направляется. В голове у нее уже носились мысли. Смерть скрипача никак не укладывалась в схему с Миллером, казалось, что это простое совпадение – Эндрю оказался в ненужное время в ненужном месте, но проследить стоило.
Быстрые шаги удалялись. Сабурова выглянула из-за поворота. Человек в черном свернул за угол. Катя пробежала и вновь осторожно выглянула. Убийца скрипача приостановился, прислушался. И тут перед ним возникли двое.
Катя замерла. Насчет этих двоих Сабурова сделала выводы еще днем – как говорится, девять из десяти, что это агенты ФБР, тайно охраняющие Милевского. Ведь они скрывались от Эндрю и его телохранителя, а не от нее. При этом очень внимательно разглядывали всех, кто приближался к метису и его подопечному. Когда следишь за одним и тем же объектом, непременно приходится выбирать лучшие укрытия, точки обзора… Вот они и спалились перед Сабуровой.
Неизвестный тем временем медленно отступал – пятился.
– Стой, – негромко произнес агент Джонсон, вытаскивая пистолет.
Убийца, пригнувшись, рванул назад. Фэбээровцы бросились за ним следом. Катя могла бы успеть поставить подножку человеку в черном, но помогать агентам ФБР не входило в ее планы, как и раскрывать себя перед ними. Она прижалась спиной к деревянным панелям обшивки, пропуская погоню. Джонсон, пробегая мимо, успел бросить на нее взгляд, но вряд ли узнал в полумраке.
Развязку Сабурова уже наблюдала с галереи верхней палубы. Человек в черном перемахнул через ограждения, удачно опустился ярусом ниже, перекатился, вскочил на ноги и исчез за служебной дверью. Чувствовалось, что он знает лайнер, как свои пять пальцев. Когда агенты попытались проникнуть в ту же самую дверь, она оказалась запертой.
– Все, упустили, там дальше настоящие лабиринты, – проворчал агент Джонсон. – Тебе та дамочка в коридоре не показалась знакомой?
– Я ее в баре видел…
Когда Катя вернулась в каюту, Марта лежала на кровати, на ее рыхлом животе высился раскрытый ноутбук – феминистка писала в ЖЖ о своих подвигах на «Атланте».
– Как прогулялась, подружка?
– Неплохо. От свежего океанического воздуха в сон клонит.
Вскоре Катя уже делала вид, что спит. На самом деле она пыталась придумать, как ей поступить в сложившейся ситуации. На поверку оказалось, что Миллера-Милевского охраняют не один, а минимум трое агентов ФБР, и для начала хотя бы одного из них следовало ненавязчиво вывести из игры.
5
Круизный лайнер «Атланта» держал курс на Сингапур, уверенно резал воду Тихого океана. За гигантским кораблем увязалась крикливая стая чаек. Даже гордые морские птицы не брезгуют питаться отбросами. Это куда легче, чем самостоятельно добывать себе пропитание охотой. В городах они облюбовывают свалки, в море довольствуются объедками, которые сбрасывают за борт.
Чего-чего, а объедков на «Атланте» хватало. Одной из самых многочисленных категорий команды круизного лайнера были повара, официанты, бармены. Огромные промышленные холодильники были под завязку забиты провизией. Спиртное можно было измерять баррелями, как нефть. Мороженых продуктов держали мало, в основном готовили из охлажденных. По Интернету шло оживленное общение с Сингапуром о новых пополнениях съестных запасов. Ведь что еще делать на борту, кроме как есть, пить да развлекаться? Вот и старались повара. Каждое утро пекли свежие булочки, круассаны, пирожные и хлеб. Но пассажиры не стремились оценить их старания – практически они лишь пробовали приготовленное, лениво ковыряясь вилками и ножами в тарелках. Деликатесы типа запеченных омаров еще съедали, а вот гарниры, салаты в ход не шли, покрасовавшись на столах, они потом летели за борт на корм птицам и рыбам. Вот и пикировали чайки в воду за кормой лайнера.
К завтраку Эндрю Миллер не вышел. Дрых в каюте до обеда. Даже когда проснулся, не сразу открыл глаза. Раскалывалась голова, во рту, словно кошки нагадили. Перегар, исходивший от него, был таким сильным, что бывший российский полковник сам его чувствовал.
Вчерашний вечер вспоминался смутно. В памяти возник полутемный бар, скрипач, мелодия «Цыганочки», настороженное лицо телохранителя Гарри. Потом в воспоминаниях Миллер сразу же оказался в одиночестве на ночной палубе с булькающей металлической фляжкой в руках. Затем в измученном похмельным синдромом мозгу всплыл отвратительный звук падения человеческого тела – словно вилок капусты в стену бросили.
Эндрю поморщился и, сделав над собой усилие, открыл глаза. За иллюминатором виднелся свинцово-серый океан и затянутое хмурыми облаками до самого горизонта небо. Затем взгляд медленно ушел в сторону и наткнулся на Гарри Дугласа. Широкоплечий метис сидел в кресле возле стола и с укоризной смотрел на своего подопечного.
Эндрю отбросил одеяло и увидел, что он в белье и в носках. Верхняя одежда валялась у стенки. Миллер пошарил в карманах, отыскал заветную фляжку, открутил пробку и запрокинул голову. На этот раз обычная предусмотрительность его подвела. На утро Эндрю досталось лишь несколько капель, которые даже не удалось проглотить, они тут же всосались в пересохший за ночь язык.