Предчувствие смуты
Шрифт:
7
На следующий день от схватки не осталось никаких следов, если не принимать во внимание одного убитого, которого Микола снял с забора. Обошлось без свидетелей.
Миколе пришлось немного повозиться с убитым: раздеть его, одежду связать ремнем. В кармане пиджака нашел пистолет Макарова. Повертел в руках: хороший ствол, но — серьезная улика. Вместе с обоймой выбросил в пруд. Узел с одеждой забросил в вагон проходящего товарного состава — завтра узел будет уже за сотню километров отсюда, в другом государстве. Труп, еще теплый, затолкал в мешок, отнес в омут — раки обглодают.
Домой вернулся уже в седьмом часу, когда начало светать. Соломия кормила грудью младенца. На вопрос, где родители, коротко ответила:
— Нас караулят.
— Вряд ли джигиты вернутся.
— И батя того же мнения… А сколько их было?
— Вроде двое.
В середине дня из области вернулись Пунтусы. Алексея Зему с серьезной ножевой раной поместили в стационар. Когда бандиты окружили дом и потребовали, чтобы отдали ребенка, иначе дом взлетит на воздух, Зема достал свой пистолет, который уже не первый год прятал от милиции. Пригодилась полная обойма. А ножом все-таки его достали.
Спустя неделю в Сиротине появился раскормленный — что в плечах, что в талии — пожилой капитан в синей форме. Сельчане сразу определили: следователь из прокуратуры. С ним был молодой дагестанец, тоже следователь. Кавказец разыскивал, как шушукались любопытные, какого-то пропавшего велосипедиста.
Следователи ходили по дворам, показывали фотокарточку смуглого человека крепкого телосложения. Сельчане, как сговорились, отвечали однообразно: «Нет, не видели».
И в самом деле, никто ничего не видел. Вот если бы тот велосипедист да умыкнул, скажем, барашка, тогда, может, и заметили бы… Чужие просто так по селам не раскатывают. Цыгане, и те бесцельно не передвигаются…
8
Пан Шпехта по-прежнему выпрашивал деньги на теракты. С государственными структурами он не связывался, знал: официально денег ему не дадут. Для этого есть различные фонды. Лауреаты всевозможных премий, согласно договоренности, отстегивали заказчикам, часто не догадываясь, на что эти деньги будут потрачены. А деньги шли на исполнение преступных заказов.
Для пана Шпехты это бизнес опасный. Но Шпехта привык ходить, как виртуоз-канатоходец, — без подстраховки.
«Будешь ходить, как по лезвию кинжала, — будут и деньги», — когда-то он говорил Гуменюку.
«Но с лезвия можно и соскользнуть, — однажды ответил ему Зенон Мартынович. — Тогда уже и деньги будут ни к чему».
«Но падких на деньги не убывает, — заверял пан Шпехта. — Капитализм в России только начинается. А это гарантия, что развалят Россию».
— А что будет с Украиной?
— Ей не дадут пропасть.
Гуменюк, теперь уже Зенон Мартынович Пунтус, мечтал воспользоваться не только фамилией известного в прошлом председателя колхоза, но и его капиталом. Ключ к нему у Зенона Мартыновича был уже в кармане — это Валентина Леонидовна. Она знала, куда перед ликвидацией «Широкого лана» перекочевали колхозные деньги.
Алексей Романович, номенклатурный хозяйственник и вечный депутат, используя свое служебное положение, как и тысячи подобных ему хозяйственников, словно гнус жарким летом, высасывал из государственного тела его могущество.
Бывшие советские номенклатурные работники сожалеют: потерять такое государство! Сожалеют, но не хнычут. Теперь можно не скрывать свои капиталы — пусть увеличиваются, укрепляют экономику проклятого Запада.
На эту тему за графином яблочного вина не однажды беседовали Варнава Генрихович и Зенон Мартынович. Но то было во Львове.
Довелось им побеседовать и на Слобожанщине.
9
Еще недавно здесь был полный двор людей. К сентябрю люди разъехались — кто куда. Юля училась уже на втором курсе Восточно-Украинского университета. И Оле Семен Онуфриевич Блакитный помог поступить в институт. Оля будет юристом. В семье без юриста никак нельзя. Клим по пьянке избил дагестанца, хозяина кафе. Потерпевший в суд подал, требует за моральный ущерб чуть ли не миллион гривен. Грозится: нагрянут земляки — слобожанам несдобровать.
Юрик учится в Киеве. В консерваторию поступить не удалось. Да он и не сожалеет. Если нет музыкального таланта, музыка не прокормит. Техническое образование без работы его не оставит — он учится на энергетика.
Вроде все ребята при деле. Валентина Леонидовна надеется, что и Клим поумнеет. Но Алексей Романович на него уже махнул рукой: «шалопай».
Успокоил душу Зенон Мартынович:
— По Климу армия скучает.
— А что делать с Илюшей? Он твой кровный, — напомнила мать.
— За Илюшу не беспокойся, — сказал Зенон Мартынович. — Мы из него сделаем звезду первой величины. У него талант коммерсанта. Он умеет по-хозяйски распорядиться деньгами. А когда деньги любят хозяина, тогда они растут.
Эту мысль Валентина Леонидовна взяла под сомнение:
— В селе расти некуда.
— Были бы «зеленые», — намекнул Зенон Мартынович.
— Найдутся, — намекнула в ответ Валентина Леонидовна.
Так неожиданно супруги объяснились в главном — есть у хозяина подворья капиталы, и хозяйка знала, где они спрятаны. А они, по догадкам Зенона Мартыновича, лежат в каком-то солидном забугорном банке. Такие деньги скоро начнут набирать вес. Как бычок в пору половой зрелости.
Не случился бы переворот, как в семнадцатом году. По прикидкам мудрых советологов, вроде скоро не случится — нет революционной ситуации: низы не хотят шевелить мозгами, а верхи погрязли в коррупции, живут одним днем. А главное, для переворота нужна партия с решительными целями: старая уже на пенсии, молодая только входит в подростковый возраст. Так что зрелая партия в ближайшие годы пока только в зачатии. А то, что сегодня есть, это всего лишь клуб по интересам.
Что же касается пролетарских вождей советской закваски, они исчезли, как мамонты. Кто помоложе, назвал себя «Единой Россией»… А тем, кому «чертовски хочется поработать», выходят на свои садовые участки…
Так рассуждал бывший старшина бывшей Советской армии, вероятный хозяин Слобожанщины. Сюда он перебрался не с пустой головой — есть планы, как теперь говорят, проекты.
Вот к нему — бывшему старшине-сверхсрочнику — опять пожаловал Варнава Генрихович Шпехта.
Не хотел с ним встречаться Зенон Мартынович, но — пришлось. Шпехта даже внешним видом напоминал клеща: если в человека вцепился — не отпадет, пока вдоволь не напьется крови.