Предчувствие смуты
Шрифт:
10
— Опять спрятался? Нехорошо, — упрекнул гость, заходя в калитку с колокольчиком.
День был солнечный, но не теплый. Серую стеганую куртку с капюшоном и вместительный коричневый саквояж он держал в левой руке, а правую приподнял для приветствия: «Слава Украине!» Оставалось ответить «Героям слава!»
Зенон Мартынович сдержанно, холодно, как с чужим, поздоровался:
— Здравствуйте, пан адвокат.
Не на такой прием рассчитывал гость. Поэтому напомнил:
— Адвокаты всегда здравствуют, потому что они нужны, как хозяину вода при пожаре… Ну, легинь, веди в свои апартаменты.
— Прошу, — они вошли в дверь кирпичного флигеля, опоясанного диким виноградом.
Из флигеля навстречу — моложавая хозяйка. Гость снял с лысеющей головы синий бархатный картузик, какой на Слобожанщине носят страхагенты, любезно поздоровался, показал фарфоровые зубы.
Старческое дряблое лицо его даже после длительной поездки не выглядело усталым. Не скажешь, что этому человеку под девяносто, а он все никак не может утихомириться.
«Сдать бы его украинским кагэбистам, — в который раз подумал бывший старшина. — Так он меня выдаст, а сам откупится».
Прежде чем начать деловой разговор, Варнава Генрихович кивнул на дверь, за которой скрылась дородная хозяйка, тихо произнес:
— А губа у тебя, Зенон Мартынович, не дура. — Опять перешел на «ты». — Она тебе — кто?
— Жена.
— Надолго?
— До конца моих дней.
Гость прищурился, глубокомысленно изрек:
— Вот бы так везде и повсюду стариков-инвалидов заменять молодыми и здоровыми холостяками, и тогда б даже пожилые женщины цвели-процветали, забыли бы многие болезни и дорогу к врачевателям. А кое-кто и в роддоме побывал бы. Что-то похожее написал русский классик: всем возрастам рожать не запрещается.
— Вы что — уже врач? — Зенон Мартынович решил поддеть гостя, но этого старика на слове, как воробья на мякине, не поймаешь.
— Я доктор наук, вам это известно, — гость обнажил фарфоровые зубы. — Доктора врачуют забывчивые души. Не так ли?
— Я ничего не забыл.
— А обещание подбирать людей для развала экономики России?
— Русские сами развалят… Один Чубайс чего стоит…
Шпехта тихо засмеялся:
— Это тот, который обещал каждому русскому две «Волги»? Где же столько «Волг» набраться? Но упрямые ищут. Правители — ребята молодые, рисковые, заменят «Волги» на иномарки.
— Я не обещал…
Зенон Мартынович, словно после шока, силился вспомнить: он обещал или не обещал?
— Вредить России?
— Ненавидеть русских. У вас это получится.
11
Рано утром за паном Шпехтой прибыло такси. Он исчез, как и появился. О многом не поговорили.
Зенона Мартыновича тревожила судьба Ядвиги Корниловской. Случайно он узнал, что в тот памятный мартовский день, когда русские саперы снимали мины, выставленные ночью гвардейцами Масхадова, в засаде была Ядвига.
Зенон Мартынович, вояка опытный, понимал, что русские дознаются, кто из наемников убил капитана. Приходивший к Алексею Романовичу знакомый милиционер интересовался дружками Клима.
— Вот его и спрашивайте, — с обидой в голосе ответил старый Пунтус. — Вы его в СИЗО затолкнули, со мной не посоветовались. А по селу даже днем разгуливают чеченцы. Двоих видели.
— Одного, — уточнил милиционер. — Второй, по всей вероятности, вернулся обратно в горы.
Знакомый милиционер сообщил, что на днях сельчане слышали выстрелы. Кто стрелял?
— Не ваши ли сыновья? — спросил у старого Пунтуса.
— За своих ручаюсь, — ответил тот. — За чужих не отвечаю.
— Может, Перевышки баловались?
— Кто — Андрей Данилович? Так он слепой.
— А Микола?
— Вы еще скажите — его жена.
— Женщину подозревать бесполезно.
— Это — правильно. Те, кто умеет стрелять, живут в больших городах… Кстати, откуда он ее привез?
— Из Западной Украины.
— Там женщины только Богу молятся.
— Да детей рожают.
— У нее — кто?
— Мальчик.
— Бандитом будет.
— Вы по своим судите? — уколол милиционер. — Но все-таки кто-то стрелял?
— Вот и разыскивай, коль на фуражке трезубец, — сердито отозвался Алексей Романович.
Ушел милиционер, хлопнув калиткой.
Этот разговор слышал Зенон Мартынович. И он понял, что Ядвига затаилась если не во Львове, то в Польше. Русские будут искать. Через Интерпол объявят розыск. Другое дело, выдаст ли Польша?
Что касается Соломии, то ее взяла под свою защиту громада Сиротина. Соломии повезло, что попала она в семью Андрея Даниловича Перевышки. Чего бы ни говорили об этой семье, а все разговоры сводятся к мальчишке, которого хотят выкрасть нехорошие люди.
Даже замужество Валентины Леонидовны не стало сенсацией: поменяла мужей. Никто не поверил, что здесь обошлось без семейной драмы. Теперь не одна она такая. Уже многие женщины научились жить в рыночных условиях.
Драма случилась у Прудиуса. Кто-то поджег его МТС — все постройки сгорели дотла.
Ровно сто лет назад на этой земле горели помещичьи усадьбы…
В жизни все повторяется. Революции — тоже.
Послесловие
Сбежавший из Чечни полевой командир Надир Абдурханов (обманул Масхадова, сославшись на боли в печени, дескать, требуется операция, нужно срочно ехать в Москву) не отказался от злого умысла — выкрасть мальчишку. С этой целью он встретился в Лондоне с Варнавой Генриховичем Шпехтой.
За рюмкой коньяка (мусульмане далеко не все трезвенники) Абдурханов поклялся, что он найдет специалистов, которые выведут из строя важный объект в Сибири, если на то будет воля их общего хозяина.
— Но прежде я должен заполучить своего сына, — поставил условие полевой командир. — Его родила известная вам украинка.
В знак готовности доставить мальчишку живым и здоровым старый авантюрист протянул руку через стол — закрепили сделку.
Рука его, как и сердце, была леденяще-холодна. Яд ненависти терял свою силу.