Предел бесконечности (сборник)
Шрифт:
Более всего сейчас Стасу хотелось вернуть индивида в русло ярких чувств, в котором он, сам того не осознавая, держался последние полчаса.
— Всё ты истолковал верно, — торопливо ответил он. — Но сила и слабость — две стороны одной медали. Такова жизнь. А главная моя ответственность сейчас — это ты.
— Почему?
— Потому что ты — молодой, познающий мир человек, которому выпало несчастье родиться без матери и отца, и родиться взрослым. Ты набьешь себе много шишек. Это больно, когда ты уже не беспечный пацан, шмякнувшийся с дерева. Вот сегодня, спрашивается, какого
— Я не хотел думать.
— Помогло?
Орион улыбнулся.
— Не очень… Стас, ты полагаешь, Анна не будет страдать?
— Скорее всего нет. А за тебя я не уверен, — белобрысый «ежик» чуть заметно подпрыгнул на голове, когда его обладатель хитро прищурился. — Не волнуйся. Время все расставит по своим местам. Но послушайся совета: никогда не лги женщинам и друзьям.
Индивид рассеянно нагнулся и набрал в ладонь горсть колючего снега.
— Я оставил Глеба на дороге, — он решил последовать совету немедленно.
— Я так и думал, — Стас удовлетворенно кивнул.
— Филипп Алексеевич мне не поверил? — странное ощущение в спине диагностика определила как щекотку, но на ум пришла более естественная фраза — «засосало под ложечкой».
— Я тебе не поверил, малыш. Потому что у тебя совесть есть. Тебя беспокоит судьба парня?
Орион посмотрел на темную стену леса, обрисовавшего периметр «мертвой зоны». В рассудок незаметно проникло очевидное объяснение поступка, и слова просочились сквозь пересохшие губы.
— Он был весь в крови. Ему переломали ребра, выбили колено. А он продолжал сражаться. И девочка. Она же физически слаба, но она бросилась на помощь. Хотя знала, что у меня оружие! Стас, откуда у людей столько отваги?!.. Я поступил малодушно. Я забрал Тамару, решив, что она мне пригодится. А его бросил там, потому что… испугался его мужества.
— Так вот в чем дело, — Стас задумался. — Не волнуйся, найдем этого богатыря, я обеспечу ему госпитализацию без лишних вопросов, а потом пусть забирает девочку и оба идут своей дорогой.
Орион вскинул голову.
— Его дорога ведет сюда, Стас, — он отвел руку в сторону одноэтажного здания, венчающего мрачные подземные сооружения. — Тамара уверена, что он придет. И я уверен. Почему-то… — следующее решение заняло несколько секунд и выплеснулось: — Глеб был индивидом.
— Индивидом?… «Был»?
Вопрос надолго повис в ночном воздухе.
— Я не понимаю логику Тамары, но кое-что в ее словах мне удалось формализовать, — аналитика с трудом протиснулась в сознание, и речь обрела четкость. — Получается, что индивид развил в себе некий «цветок» и родился человеком. «Цветок» можно отдать и тогда «станешь сильнее». Предполагаю, что Глеб «отдал цветок» Тамаре. Посылка: «цветок» есть любовь — не подтверждена. Но я,… мне… — «второй источник» смешал фразу. — Мне кажется, здесь кроется что-то большее.
— Уф, — Стас пригладил усы. — Ну, знаешь… Поздравляю!
— С чем?
— С большими перспективами.
Орион беспомощно хлопнул ладонями по коленям.
— Теперь я тебя совершенно не понимаю, Стас! — жалобно воскликнул он.
Тот расхохотался от души и, обняв Ориона одной рукой, развернул его к приоткрытому люку бункера.
— И слава богу, что не понимаешь. Тут понимать-то нечего: если один сумел стать человеком, тебе дорога туда же. Слушай, давай возвращаться. А то замерзнем тут до костей.
Глава 18. Открытие
У прилавка в магазинчике Глеб ловил на себе недружелюбные настороженные взгляды. Продавщица нетерпеливо спросила: «Это всё?», быстро отсчитала мелочь на сдачу и обернулась к следующему покупателю. Глеб забрал сверток с покупками для себя и для Черныша и, стараясь не хромать, пошел к выходу.
Недовольство добропорядочных граждан при виде широкоплечего молодца с недельной щетиной на осунувшейся физиономии и с длинной палкой, вместо костыля, было Глебу понятно. Все это время он и пес шли пешком по обочинам накатанных трасс. Попутки не останавливались. Только пожилая веселая пара подвезла человека с собакой, сократив им путь на три десятка километров. Дальше их дороги разминулись. Жизнерадостные старички покатили в город, что лежал между двух российских столиц, а Глеб взял на юго-запад, туда, где ждала Тамара.
Черныша возле крыльца магазина не оказалось. Глеб удивился: обычно пес терпеливо исполнял команду «место», пока хозяин не давал отбой. Парень тихо посвистел собаке. Черныш не появился, зато из-за угла раздалось возбужденное «гав» и заливистый девичий смех. Удивление сменилось тревогой. Тем более что за калиткой припарковались три заляпанных грязью мотоцикла. Глеб поспешил на голоса.
На дворике за магазином Черныш давал представление. Он плясал на задних лапах перед раскрашенной всеми видами косметики блондинкой и ее не менее экстравагантными приятелями. Блондинка хохотала и бросала псу кусочки сосиски. Увалень, на щеке которого красовалась сочная татуировка, с возгласом — мне оставь, дура! — попытался выхватить у нее пакет. Черныш взвился в прыжке и отвоевал себе целую сосиску. Компания загоготала.
Глеб замер. В глазах встали бандиты, разгромившие дома в Белкове в прошлом году. Они выглядели так же — аляпистые одежды, разукрашенные наколками морды. И все же к этим парень подошел.
— Черныш, как тебе не стыдно! — обратился он к собаке.
Пес заглотнул трофейный кусок и, виляя хвостом, подбежал к хозяину.
— Твой? — утирая проступившие от хохота слезы, спросил один из компании.
— Да. Извините.
— Э, брось! Мы та-ак повеселились! — воскликнула блондинка.
— Эй, мужик, ты откуда взялся? Из лесу вышел? — подал голос мотоциклист, которого Глеб не заметил: тот копался возле своего мотоцикла.
Внимание юнца разрывалось между незнакомцем и машиной, поэтому, продолжая пялиться на Глеба, он нашел левой рукой руль и крутанул ручку газа. Двигатель гаркнул и захлебнулся.
Трое парней обложили товарища отборным матом. Смысл был следующий: чини скорее «такой-то» тарантас, а не то, «такой-сякой», будешь добираться пешком.
Глеб посчитал, что его присутствие уже никого не заботит, и прошел мимо. Но на мотоцикл оглянулся. Не мог не оглянуться, хотя давно считал, что ненавидит все, что двигается на двух колесах.