Предел бесконечности (сборник)
Шрифт:
Робот тотчас начал излагать подробный медицинский отчет. Умопомрачительные термины быстро сбили нас с толку. Я уловил лишь вариации на тему трансплантации и усвоил, что Валент отделался меньшей кровью, нежели я. Отчет грозил перерасти в научно-поучительную лекцию.
— Иди ты к черту, — оборвал я монолог робота и начал вставать.
Робот
— Витольд, ты опередил меня на мгновение, — усмехнулся брат. — Однако у меня в мозгах такой винегрет…
Он повернулся ко мне и… я обомлел. На его груди из-под распахнутой рубахи мелькнул огромный темно-бардовый рубец. Мой взгляд медленно-медленно переполз на мое собственное тело. Яркие шнуры шрамов составили на нем довольно оригинальный узор, но внимание мое приковал один — перетягивающий торс, будто пояс. Меня повело.
Валент возник рядом и стиснул мои плечи.
— Мы просто видели дурацкий сон и больше ничего, — он в упор смотрел на меня.
А я совсем некстати вспомнил этот взгляд: карие глаза, на дне которых колотился страх.
— Конечно… — я кое-как выпроводил шок, пригвоздивший мысли к черепной коробке; помедлил и добавил. — Но это была какая-то память.
— Не наша… — он осторожно покосился на мои шрамы. — Надеюсь.
— Может быть тренинг?
Он потряс головой.
— Вот еще! Хватит того, как они разобрались с проблемой психологической совместимости. Идентичные близнецы в одиночном рейде. Гениальное решение!
Я не ответил. В памяти один за другим всплывали кадры: тренажерные кабины, расплывающееся в улыбке лицо начальника проекта, пустые коридоры станции и иллюминатор, за котором раскинулся космос. Я почти успокоился, но тут откуда-то возникла безлюдная набережная и облако пыли, поднятое колесами кареты, ночное небо полное звезд и бешеный лязг оружия, кузен Юлиан и голос брата — «не позволяю отделять от моего тела рожденного в одночасье со мной брата-близнеца…» Валент, безусловно, думал о том же самом.
— Забудь! — опомнился он и для убедительности встряхнул меня за плечи. — Если какой-то шутник и вздумал поиграть на наших мозгах, он выбрал не тех актеров! Реальность здесь, сейчас. И мы остались в живых. Этого достаточно. Остальное — бред.
Актеры, память, реальность, бред, истина — понятия и объекты прыгали передо мной, как бесенята после хорошего бодуна.
— В любом случае хорошо смеется тот, кто смеется последним, — изрек я. — Давай лучше проверим, в каком состоянии наша посудина.
Валент охотно согласился, и мы дружно принялись одеваться.
Разъехались входные двери и вкатился наш многофункциональный мыслящий агрегат, этакая гордость проекта, который всеми своими кнопками, экранами и индикаторами выражал недоумение и озабоченность.
— Ну, что еще произошло? Рухнула крыша мира? — спросил Валент. Теперь он опередил меня на мгновение.
— «Ошибка координат. Задание не может быть выполнено», — почти обиженно доложил робот. — «Объект "черт" в доступном пространстве не обнаружен».
Ох уж эти машины! Никогда не понимают образных выражения. Мы с братом переглянулись и от души расхохотались.
Прототипом героя этого рассказа послужил реальный человек — итальянец синьор Лазар-Джон-Батиста-Коллоредо. Синьор Лазар жил в конце 17 века, служил при дворе короля Людовика XIV в чине мушкетера, причем, по свидетельствам современников, неплохо фехтовал.
В музее восковых фигур в Санкт-Петербурге находится восковая копия синьора Лазара, выполненная мастерами музея с документальной точностью на основании сохранившихся исторических записей.