Пределы выживания (Полигон - I)
Шрифт:
Мы собрались в комнате Николая.
– Ну что теперь, друзья?
– спросил он.
– Теперь мы удираем от сюда.
– Почему?
– Как только дойдет до некоторых, какую бомбу мы им подсунули, сейчас же сюда подключат КГБ и другие силы. А эти товарищи сразу же приедут сюда.
Мы молчим, потом Коля спрашивает.
– Когда уезжаете?
– Я бы хотел сегодня. Вера ты как, потянешь?
– Поеду, хоть сейчас.
– Ну вот, мы удираем Коля.
– Куда же вы теперь тронетесь?
–
– Ты уверен, что они сюда придут?
– Да.
– Я сейчас сбегаю в магазин...
– Не надо, мы уходим.
– Прямо сейчас?
– Да. Пока, Коля, спасибо тебе за помощь. Мы обязательно тебе напишем. Правда..., королева.
– Обязательно.
Тепло прощаемся с Николаем.
Я веду Верку на вокзал. Первый поезд, который попался нам, был в Ленинград, за два места в купе я уплатил вдвое больше их стоимости, слава богу, мы едем почти через всю Россию.
Было время перемен, генеральный секретарь ЦК КПСС, ввел на свое горе полу демократию и газеты, и телевидение начали полунамеками говорить правду. Скандал начали диссиденты, об алтайском полигоне заговорили и Верховный Совет вынужден был создать комиссию. Газеты сообщили, что полигон решили закрыть и прекратить там испытания ракет. О нас с Веркой забыли...
Прошло два года.
Верка ворвалась в комнату, когда я собирался на работу.
– Боря, на улицах вывешена реклама. Сегодня на манеже выставка, алтайская живопись. Слышишь, алтайская.
– Ну и что?
– Как, ну и что? Ведь я же от туда. Боря, сходим, прошу тебя, сходим.
– У меня завтра дежурство.
– Тогда пойдем после завтра. Она будет еще три дня.
Мы входим в выставочный зал и я столбенею. Это же картины и расписанные вещи с полигона. Вот Веркины полотна, деда Тимофея, сумасшедшей Клавки и других. Верка белая как снег подходит к своим картинам и зажимает рот рукой. На табличке ее имя и фамилия, она рукой проводит по краскам...
– Не трогайте руками, гражданка, - раздается чей то голос.
Старушка смотрительница воинственно стоит сзади.
– Но это моя картина.
– Гражданка, картины принадлежат Барнаульскому музею. Отойдите сейчас же иначе я вызову милицию.
Я отвожу Веру за плечи в сторону.
– Но как же так, это же мои картины...
– Посмотри вон на стенке, золотыми буквами...
– "Памяти жертв алтайского полигона", - читает она.
К нам подходит опять воинственная старушка.
– Я вижу вы хотите что то выяснить? Сходите к администратору.
– Пойдем, Вера. Действительно, может мы что-нибудь узнаем.
Мы открываем дверь с табличкой "Администратор" и нас нападает столбняк. За столом сидит... Рита.
– Вы к..
Рот ее открывается и она переходит на шепот.
– Боря... Вера...
Я подхожу, Рита поднимается и мы обнялись.
– Я как увидел картины, сразу подумал про тебя.
– А я с выставкой разъезжаю по всей стране, показываю людям то, что они должны видеть, рассказываю им о полигоне.
– Верят?
– Нет, но картинами восхищаются. Уже несколько заграничных музеев за сумасшедшие деньги предложили купить несколько полотен. Верочка, подойди сюда.
Она обнимает ее.
– Прости меня, девочка, я не украла полотна, я решила воплотить нашу мечту. Ну ту, помнишь, когда все мечтали, что эти вещи увидят массы народа...
Верка уткнулась в плечо и плачет.
– Успокойся. Это же должно быть приятно, когда все восхищаются твоим талантом. Уже пол России осмотрели выставку.
Верка успокаивается и мы все присаживаемся вокруг стола.
– Как там на полигоне, ты не знаешь?
– Никак.
– Что это значит?
– Там больше не стреляют. Гарнизон вывели из полигона и почти все оставшихся жителей разбежалось по стране. Жить то все равно там нельзя.
– А моя мама, вы не знаете, что с ней?
– Не знаю.
– А твой брат..., ну этот... полковник...
– Он... умер еще тогда. Все таки дошел до части и наследующий день в больших муках скончался. Земля полигона отомстила ему.
– А ты как, за тобой не гоняются?
– Все в стране перемешалось, она развалилась и обо мне забыли.
– Следующий город какой?
– Псков. Вы все меня спрашиваете, лучше скажите как вы. Вы... женаты?
– Верочка, год назад стала моей женой.
– Все правильно. Я рада за вас. Знаете, я не вывешиваю три картины, я даже не внесла их в реестр Барнаульского музея, все держу их здесь в сейфе. Теперь хочу отдать вам. Все время ждала и надеялась, вдруг увижу вас и верну...
Она открывает сейф и дает мне три свернутых полотна. Я разворачиваю по одиночке все и... узнаю. Одна, подарок мне Веры, она сама голышом среди природы - фантазии. Вторая и третья, деда Тимофея, это портрет Люськи, у которой принимал роды в монастыре и его ракета на Марсе.
– Они первые подарили тебе это, с этого и началась коллекция. Вы поймите, я не украла эту коллекцию, я просто выполняю завещание мертвых, показать ее людям и рассказать, где она создавалась. Я правильно поступила, Вера?
– Да, Маргарита Андреевна.
– Теперь спокойна душа и у меня. Ты осталась единственным, живым автором.
– Значит их уже нет...
– Остальных, да.
– Господи, покарай тех мерзавцев, которые додумались и сотворили этот полигон.