Предиктор с Зеи. Том 1
Шрифт:
Стена.
Она, нарисованная просто и, местами, даже грубо, несла на своей спина фигурки часовых, словно пляшущих в обнимку с автоматами. Заинтересовавшись, Семеров чуть пошевелил вилкой мясо, освобождая центр и ничуть не удивился, увидев там буквы, сложившиеся в нехитрый рекламный лозунг: «Лучшее Заведение ЗС», под которым, заглавными буквами было выведено название сего, несомненно лучшего заведения: «СТЕНА». Ещё ниже, был нарисован полковничий погон и уже под ним, по краю донца, шла последняя надпись: «Одобрено полковником».
– Хм… – отодвинув
– Что-то не так? – Объёмистая туша Мака появилась подле их стола так быстро, что Семеров внутренне сжался, ожидая хлопка воздуха, неизбежного при пересечении телом звукового барьера: – Вам что-то не понравилось, дорогой полковник?
– Да, – вилка Семерова постучала по погону и словам ниже: – Я вот не припоминаю, чтобы…
– Ах, вы это?! – Заметно расслабившийся бармен облегчённо выдохнул: – А вам что? – В его голосе прорезались тревожные нотки: – Что-то не нравится? Пиво – вчера только сварили, мясо, – прижмурившись, Мак вытянул губы трубочкой и причмокнул: – Утром добыли. Поросёночка взяли. Не молочного, но вполне юного. Помните? Тут, до всего этого безобразия, – Мак пошевелил пальцами, замысловатым движением обозначая безобразия: – Ферма была. Со свинками. Совсем рядом – в двух десятках ка-мэ. Металл, механоиды проклятые, забрали, народишко – кто смог, разбежался. Ну а свинки свободными стали. Вот мы на них и охотимся. Так что, господин полковник, – его тон вновь наполнился тревогой: – Неужто хрящички не пошли?
– Ну почему не пошли? – Не стал кривить душой Семеров: – И мясо, и пиво – всё отличное. Но я…
– А раз отличное, – снова перебил его толстяк, принимая вид оскорблённой невинности, надо заметить – весьма искусно принимая: – То почему вы? Вы, о полковник?! Не одобряете?! – Последнее было произнесено так искренне, с таким надрывом в голосе, что Семерову стало по-настоящему стыдно. И вправду – ну чего прицепился-то? Пиво отличное, мясо – замечательное, ну а что написали, так сам же разрешил полную свободу. Вон – на тире, вообще Пушкин с Лермонтовым.
– Завянь, Мак, – Гайев, в руке которого был зажат тот самый хрящик, оборвал бармена самым непочтительным тоном: – Знаем-помним. Ну был ты актёром местного академического – сейчас-то ты что выёживаешься?
– Актёром? – Чувство стыда и раскаяния, накатившее было на Семерова, быстро откатилось прочь: – Вы были актёром?
– Да-с, был-с, – неожиданно для своей крупной фигуры, бармен сложился в поклоне: – Блистал-с. На бис, выходил-с, – проговаривая всё это он неуловимо переменился и теперь напротив полковника стоял не уязвленная в самое сердце, жертва, а типичный лакей, преданно и робко заглядывавший важному господину в глаза.
– Ну ты даёшь, – не отличавшийся артистизмом полковник покачал головой: – Круто! Я так перевоплощаться не умею.
– А вам и не надо, – выпрямившись и разом стерев все эмоции с лица, тихо и грустно усмехнулся бывший актёр: – Вы – полковник, а я всего лишь бармен пост…пост… Эхх… Нового мира. Вы герой – зачем вам такое?
– Не скажи, брат, – теперь пришла очередь грустно усмехаться Семерову: – Знаешь, вот лизнул бы в нужный момент – и не было б меня здесь. Так я нет – попёр прямо, – сделав небольшой глоток, он продолжил: – И вот – сижу здесь.
– Что бог, или боги не делает, – покачал головой Мак: – То всё к лучшему. Кто знает – что с вами там, – мотнул он головой куда-то в сторону: – Было бы. И кстати, – продолжил он более весёлым тоном: – У нас сегодня новый номер в шоу. Замор-р-р-рский! Пр-р-р-р-роповедник! – Провозгласил он, как рефери на ринге, одновременно указывая рукой на небольшую сцену, где карабкался на высокий стул тощий господин, замотанный по самые глаза в тяжёлую чёрную ткань.
Свободу совести полковник так же не ограничивал, видя в ней очередную отдушину для людей, жизнь которых претерпела резкие изменения.
Каждый волен верить во что хочет! – Провозглашал один из пунктов правил, его правил, вырезанных на доске подле ворот. И это, действительно было так. Не нарушай остальные заповеди – и верь во что хочешь. Таково было официальное решение, но никто не знал, что под ним, известное только полковнику, было и иное основание.
Семерову было любопытно и это чувство проистекало от его давнишнего, ещё прошлой жизни, желания – узнать, а узнав, понять суть Веры, зачастую двигавшей людей на поистине невероятные свершения.
И когда, если не сейчас, попробовать начать всё с чистого листа? Именно сейчас, когда институты религий пали, посмотреть – на практике, какая из вер – "круче", предоставляя людям полную свободу?
Результат, или результаты, были интересны.
Так, возродившиеся первыми старые, главенствовавшие до катастрофы, религии – те самые – христианство, ислам, буддизм, иудаизм – первыми и пали, когда выжившие жрецы этих, прежде общепринятых, конфессий, не смогли удержать свою паству, пытаясь играть по прежним правилам, обманув ожидания желавших нового утешения, людей.
Люди, скоро переставшие ходить на проповеди, качнулись, вначале, в язычество, вернее будет сказать – в неоязычество, возрождённое выжившими энтузиастам – ревнителями древних-правильных-и-чистых времён. Увы, но и это течение быстро выдохлось.
Причина была проста – новоявленные волхвы, наряженные в раскрашенные ритуальными и сакральными символами балахоны, повторили ошибки своих предшественников, так и не сумев родить новую идею. Банально переделав священные тексты на новый лад и стилистику, зачастую просто меняя имена старых святых на псевдо-языческие, они попытались начать грести под себя блага верующих, но те, быстро послали очередных вымогателей подальше, обходя стороной и новую священную рощу, и новых идолов, принявшихся благополучно гнить в отсутствии молебнов и жертв.