Предки Калимероса. Александр Филиппович Македонский
Шрифт:
— Догоним его?
И вот, в Туне я нанял двухколёсную колесницу до границы Вавилонской области. Лихой Эфиоп, в полукафтанье и шапке, похожей на шапку «сих огромных Сфинксов» сел на козлы, гикнул и гиппопотамы понеслись стрелой.
На колеснице я заметил тьму медных блях с изображениями и гиероглифами [77] .
— Откуда ты достал такую древнюю каруцу? — спросил я у Ефиопа.
— О, это та самая, на которой ездил в поход Сезос-ра! — отвечал мне Ефиоп. Она; мне досталась по наследству, от прапрадеда, который был у него кучером.
77
Иеро-гриффель—
— О радость! вскричал я — продай мне ее!
— Ни за что! ни за зиале-скот! — отвечал он мне. — Узи-ра, будь мне в том свидетель!
— Ах ты Апис, или по-русски сказать пес!
— Много чести! — отвечал Ефиоп, размахивая Арабским кнутом, или сокращенно арапником.
— А Анубиса ты знаешь? — спросил я Ефиопа, желая испытать его познания в Мифологии.
— Знаю, — отвечал он, — это тоже что пса, одни у нас говорят е-пса, другие ену-пса.
— Что ж значит это пса?
— А значит это Уси-ра, главу стад; главу стад у нас изображали быком, а хранителя стад псом, т. е. пастырем; вот одни и называют его Бос, а другие пёс; а маркитанты островские еще хуже назвали… назвали вус; а Влахи прозвали быком, волом, да еще бесом, да туром; а все выходит, что, это всё один наш Ра, которого также перековеркали в руа, да в Рех.
— Ну, а Серапис что значит?
— А это-то и значит главу стад и пастырей, потому что Сер значит Царь, глава.
— По-ирански?
— По-всячески.
— Ну, спасибо, что дельно растолковал мне Эфиопскую божницу; однакож подгоняй, любезный друг.
— А что, барин, заедем к Амун-ра в Фемуис?
— Нет, мимо, некогда.
— Э, барин, заедем; чай священный обед уж готов; закусим; да и в дорогу! Кто же во время безтенья ездит, или что-нибудь делает? то, час святой, божий; дух тьмы бывает изгнан в это время.
— Нет, любезный друг, я тороплюсь.
— Ну, не моя же вина будет: заплати мне за грех; я и то в долгу нести за три греха выкупу.
— А сколько за грех выкупу?
— Каков грех; я вот отнес трех белых баранов, да и прав; а за иной грех целым стадом не откупится; наш мэфтму такой строгий, того и гляди, что даст плетку да велит самому себя бить до крови; или еще хуже, заставит стоять у храма, да питаться милостынею до тех пор, покуда Изида не народит 12 ликов божиих. А за смертный грех прикажет лечь под колесницу Узира; а кому захочется, чтоб из его костей, она, — да будет благословенно её торжественное прикосновение к земле! — выдавила мозг?…
— Да, это неприятно. Но подгоняй, любезный друг.
— Не бойтесь, мы к тройной тени приедем к границе.
И действительно к вечеру мы приехали в какое-то Халдейское местечко Бео-кадешь. Я расплатился с Эфиопом, нанял почтового верблюда и отправился прямо в Вавилон.
Глава X
Не буду описывать пустынного пути чрез Мизраим и Халдею, чрез землю Иуды, выше Соленого озера, в котором погрязли Сава, Адама, Содом и Гумра, потом чрез пустыни Годмати в пределах счастливой Гебрии, или Иберии…. Тут я вспомнил слезы Абулбега Ибн Салеха об Андалузии [78] .
78
Земля Божия.
«Все, что цвело, увяло! смертный, не соблазняйся жизнию!
Судьба по предопределению разбивает броню, об которую раздробились мечи и копья!
Где могучие владыки Йемена? где их венцы, осыпанные драгоценными камнями?
Где власть Джудада над Ираном, где могущество племени Азазонов?
Где сокровища гордого Харуна?
Что сталось с Адмом, Джудадом и Куштином?
Они не отразили бедствия, и погибли!
Рок обратил лице свое к Дарабу — и он повержен; рок обратил лицо свое к Козрою — и его не защитил дворец.
Есть ли преграды Року? не прошло ли царство Солеймана?
Неотразимый удар поразил Андалузию, отозвался в Аравии — и горы Оххуд и Талан распались!
Спросите, где Тадмор? где Ххадив? где Кинезрин, где Корду — обитель мозга? где мудрецы, сиявшие в ней?
Где Эмесса [79] ? где Г-вадаль-кебирь (река великая), чистая, полноводная, усладительная?
Ты, беззаботный! счастие сопутствует тебе, ты заснул, а рок пробудился.
Ты радостен, не ведаешь горя, перед тобой красоты твоей родины; но есть-ли у того родина, кто изгнан из Э-мессы?
79
Эмесса — слово в слово: град жертвоприношений; название Сивилла — воля премудрости, соответствует ему.
О, это бедствие предает забвению все прочия!.. вечность не сотрет его с памяти!
Всадники, на конях быстрых, пламенных! вы носящиеся по степи орлами, с всеразящим мечем!
Вы, вооруженные острым железом Индуиша, блистающим как пламенник посреди туч праха!
Вы, живущие мирно за водами, в славе и могуществе посреди обителей своих!
Вы еще ничего не знаете о сынах Андалузии; но вестники скачут уже поведать вам о их бедствиях!
Вчера были они Царями, сегодня рабы!
О, кто видел слезы в то время, когда продали их! — Печаль проникла бы в душу, ум бы помутился!
Аллах! для чего горы разделили детей с матерью, для чего души разделены с телом?»
Так плакал Абульбег Ибн Салэх! Марун [80] Иберии, или Европейской Аравии.
Прав ты, Абульбег Ибн Салех! Ты изгнан из отчизны своей; я люблю тебя Мавр, Кебир! потомок Кушитов, золотоносных воинов древнего мира, потомок коренного племени Аззов!
Великое племя! тебя поразили Титаны, и превратили алмазные дворцы твои в уголь!.. и на яхонте неба еще не потухли блистательные топазы!
80
Человек, madr — муж; из этого слова образовалось слово Мавр.
О, видел я перлы, эти слезы, скатившиеся из очей твоих при переезде чрез море! много их, лежит на дне пучины! Градом слез твоих украшены наши девы… они не знают протекшего твоего величия… пусть не знают, пусть не видят и тени того мужества и красоты, которыми славен Мавр, гордый Мавр, праотец рыцарства и игр Торовых [81] .
Глава XI
Вот подъезжаю я к Вавилону. Бабель! Столица Сим-раамы! — воскликнул я — где твое величие и красота, которыми ты славилась во время друга твоего и брата Древнего Нина, облаченная в громадные стены, увенчанная пятьюстами башен, в 30 сажен вышины? — Бабель! где теперь твой величественный Немрад [82] ?.. и не воссоздастся Вавилон! и не воссоздается….
81
Tomoy — Spiel. — Tomer — Tournoi.
82
Naemrad — судилище.