Предначертанное сбудется
Шрифт:
– Понятно, мы могли доставить ему неприятные вести, правда?
Семенов улыбнулся и достал сигарету.
– Содержание писем я не знаю. Вообще – Демидов колоритная фигура. Довелось мне с ним беседовать в девяносто первом по поводу ГКЧП и распада СССР. Я ему говорю, мол, все пропало, что было, уже не вернуть, а впереди только неизвестность и разруха. Как дальше жить, спрашиваю я у него? – тут Семенов начал рассказывать про славное советское прошлое. Собственно говоря, это была его излюбленная тема, которую он, по возможности, не обходил стороной, – так вот, знаешь, что мне Демидов ответил? «Юра, – говорит, – ты не расстраивайся, не жди ничего плохого. Туго будет, но все вернется на круги своя. Это новый виток истории России. А история нам доказывает, что Россия подобна сказочной птице Фениксу. Она сильна и непобедима извне, но сжигает себя в собственном гнезде, чтобы возродиться вновь и достичь прежнего могущества. Так было в смутное время, когда поляков в Москву сами запустили, и не один год они там восседали, в семнадцатом году, когда с ног на голову все перевернулось, и так происходит сейчас. Не ровен час Феникс расправит крылья и вновь
– Лугов не только про Петрова говорил, но и Демидова упоминал. Сказал, что я, якобы, ему дурную весть принес.
– Чтобы такое сказать, даже информацией владеть не нужно. Корреспонденция нередко ему приходит и, сдается мне, не самого приятного содержания. Он ведь служивый человек. Сын Демидова, кстати, тоже по его стопам пошел, в Чечне сейчас… Про него, может, какая-то информация. Получается у Демидова с государством своего рода роман эпистолярного жанра.
– Спасибо за такой содержательный ответ. Разрешите идти? – спросил Палладинов.
– Ступай, – сказал Семенов и, пуская круги дыма, подошел к окну.
Разобравшись с бумагами, ответив на кучу вопросов коллег, Виктор пошел на остановку. Через некоторое время он наконец-то был дома. Там его встретила жена Саша. Поделившись с ней всем произошедшим за последние два дня, он поужинал, принял душ и лег спать. Но вместо снов в голову лезли только мысли о Петрове, будущей «встрече» с Демидовым, о трех парнях, стоявших на вокзале Плесецка, и Иосифе Соломоновиче: «Как он себя назвал? Провидение, кажется. Что это вообще значит?» – и тут догадка осенила его: «Ведь люди могут бороться не только против моей, фельдъегерской работы, но и помогать ей. Иван Матвеевич сообщил обо мне Лугову, о дальнейшем моем пути догадаться было несложно, ведь когда я покупал билеты, на вокзале были люди! Обогнув железнодорожную станцию на машине, Лугов подсел на следующей станции и выложил мне все: где сходить, где остаться на ночь. Все гениальное просто…» Виктор не заметил, как уже стоял у окна своей многоэтажки и смотрел вниз на ночной город. На улице медленно проезжали машины, когда такой снегопад лучше никуда не торопиться. Снежинки, словно крупицы муки, летали в воздухе, плавно ложась на крыши домов, автомобили и головы прохожих. Особенно много снежинок видно под горящими фонарями. Они летают около светильников, как гнус летом, не зря снег называют белыми мухами. Укутанные снегом четыре сосны стоят у входа в научно-производственное объединение, находящееся напротив дома Палладинова. Они стоят под снегом и ждут, когда хозяева квартир понесут их младших собратьев, отживших свою короткую новогоднюю жизнь, на помойку. Из окна не видно дальше одного километра, и за этой снежной пеленой, словно звезды в синем небе, лишь различимы рекламные вывески и придорожные фонари, а фары движущихся вдалеке автомобилей напоминают космические корабли. Одна вывеска прямо напротив его дома, периодически моргая, как елочная гирлянда, созывает всех людей зайти и купить цветы. В некоторых окнах стоящего напротив дома горит свет. Где-то теплый, а где-то холодный. Наверное, как и атмосфера, царящая внутри. Каждое окно – это обособленная, не похожая на другую, жизнь, которая через небольшой прямоугольник, будто экран телевизора, транслируется для соседних зданий. Палладинов перевел взгляд на тротуар: было уже совсем поздно, но где-то шли люди, два человека вроде бы. Они спокойно шли и беседовали, видно это было по жестикуляции одного из них. В столь поздний час они, вероятно, не ожидали встретить машину и стали переходить дорогу в неположенном месте. Странное предчувствие овладело Виктором, сейчас что-то должно было произойти. Он не сводил глаз с этой странной пары и вдруг заметил, как из-за угла появился автомобиль, стремительно набирающий скорость и едущий в их сторону. Сейчас они встретятся. Виктор чувствовал себя пресловутым провидением. Сейчас…сейчас…Он был не в силах развести автомобиль и этих людей. Прислонив ладонь к холодному, покрытому инеем стеклу, Виктор ждал, что сейчас произойдет непоправимое. Но люди на улице преспокойно перебежали дорогу, водитель лишь поморгал им дальним светом фар, и на этом их пути разошлись, они направились в разные стороны. Палладинов улыбнулся. Нужно отдохнуть – последняя поездка потребовала от него огромного напряжения и забрала много сил.
Глава 3. Воспоминания
Утро наступило быстро и неожиданно. Открыв глаза, Виктор посмотрел на спящую Сашу. Она была так же прекрасна, как и в день их первой встречи. Он помнил его по минутам…
Виктор совсем недавно устроился на фельдъегерскую службу, и, как многие начинающие работники, совсем по-другому представлял себе этот процесс. Вместо опасных поездок, путешествий на край Земли, чтобы вручить вверенную корреспонденцию адресату, он занимался бумажной волокитой и составлением всяческих ведомостей. Предстояли рутинные будни. Несколько дней Виктор занимался разбором корреспонденции: имена, адреса заполнили, казалось, все закоулки памяти в его голове. Перед его взором был архив, кучи документации. Так в разборах кучи бумаг прошел очередной день. Виктор, по обыкновению, вышел из серого, слегка мрачного здания, где по долгу службы трудился, и побрел на трамвай. Фонари тускло горели желтым светом и освещали лишь то небольшое пространство, находящееся непосредственно под их цоколями. Зима уходила и уступала дорогу весне, зарождению новой жизни. Подошел его трамвай. Палладинов, медленно войдя в него, оплатил проезд и сел у окна. Трамвай отошел от остановки и, проехав последний фонарь, погрузился во мрак. Палладинов не сразу обратил внимание на девушку, сидящую на сидении по другую сторону трамвая. Казалось, будто весь ночной мрак рассеялся, и зима со всей ее прохладой отступила, а в трамвай ввалилась немного неуклюжая, но такая долгожданная весна. Он сразу поставил перед собой цель познакомиться с девушкой. «Боже, как она прекрасна. Сколько она еще будет ехать? Выйти вместе с ней или подойти сейчас?» – думал Виктор. Трамвай следовал своим маршрутом, впуская и выпуская пассажиров. На каждой новой остановке он все больше и больше заполнялся людьми и все так же незатейливо и просто продолжал свой путь. Уступив место вошедшей даме, Виктор посмотрел в окно. Но он ничего не искал за ним, смотреть во мрак ему было незачем. Он искал отражение понравившейся девушки. Но вот незадача: место прекрасной незнакомки пустовало. «Нет! Как же это могло произойти? Когда?» – мысли вихрем пронеслись у него в голове. Виктор корил себя за то, что не успел познакомиться с прекрасной девушкой. А когда он уже успокоился и продолжил смотреть в окно, трамвай подъехал к следующей остановке. Люди начали выходить из трамвая, и он услышал вопрос одного из пассажиров:
– Женщина, это не вы обронили перчатку?
Палладинов посмотрел на говорившего. Мужчина держал в руках перчатку и протягивал ее уже вышедшей из трамвая женщине. На его вопрос женщина лишь отрицательно мотнула головой. Мужчина положил перчатку обратно на пустое сиденье. На то место, где сидела девушка! Палладинов встрепенулся, подбежал к сиденью и схватил перчатку: «Я знаю, кому она принадлежит!» – сказал он мужчине. Трамвай уже закрыл двери и тронулся. Палладинов начал пробираться к выходу. Он махал водителю, кондуктору руками, нажимал кнопку с надписью «Требование остановки». И его усилия были вознаграждены: не отъехали они и десяти метров от остановки, как трамвай выпустил его из своих оков. Палладинов побежал на предыдущую остановку. Он напряженно вглядывался в ночь. Пробежав половину пути, он увидел ее на остановке, на этом оазисе, посреди бескрайней пустыни, ничего не подозревающую и спокойно шагающую к себе домой. Нельзя терять ни секунды. Не выпуская девушку, все больше превращающуюся в силуэт, из виду, Палладинов бежал за ней по шпалам. «Теперь я точно знаю, прочь сомнения, я должен с ней познакомиться». С этими мыслями в голове он бежал до желанной остановки. Где и когда свернула девушка он не заметил, она исчезла внезапно. Мгновенно просчитав, какое расстояние девушка могла преодолеть за это время, Виктор побежал во дворы домов. Неужели упустил? Положившись на удачу, которая редко его подводила, тем самым заслужив себе хорошую репутацию, Палладинов забежал во двор дома, стоявшего торцом к остановке. Он понял, что не ошибся когда увидел, как девушка пересекает детскую площадку, чтобы через минуту войти в свой подъезд.
– Извините! – мужской бас раздался в колодце двора звонким эхом.
– Простите, вы это мне? – прекрасный соловьиный голосок донесся до ушей Виктора.
– Я бегу за вами от самой остановки.
Девушка пристально разглядывала запыхавшегося и слегка неряшливого молодого человека. Перед ней был симпатичный, довольно молодо выглядящий, мужчина, легкая небритость которого, пристальный взгляд и мешки под глазами, видимо, от безустанной работы, тем не менее, добавляли его образу серьезности.
– Но когда я выходила, вас там не было.
– Я вышел на следующей и побежал сюда. Вот, держите, ваша перчатка.
– Спасибо, но это не мое, – прекрасная незнакомка улыбнулась и продемонстрировала Виктору свои ладони, на которых были перчатки.
– Да… глупо вышло, – Виктор почесал затылок и засмеялся, – знаете, наверное, это просто судьба. Меня зовут Виктор…
Так в один из последних дней февраля, весна любви влетела в этот двор и зажгла сердца молодых людей.
Палладинов не знал, сколько минут прошло с того времени, как он проснулся и ушел в ностальгические воспоминания, ровно, как и не знал человека, которому принадлежала перчатка, хранившаяся теперь в их личных вещах, но Саша уже открыла глаза и таким же влюбленным, как у Палладинова, взглядом посмотрела на него. Был выходной, и можно было посвятить все утро друг другу.
Близилась годовщина их совместной жизни. Оставалось всего несколько недель. Думая о том, что подарить друг другу, они предавались теплым воспоминаниям их знакомства, началу их романа:
– Пока ты спала, я вспоминал тот прекрасный день, когда мы познакомились. Так странно, случайная встреча, случайный миг изменил наши жизни.
– Думаю, нам суждено было встретиться. Просто не могу представить, что могло быть иначе. Когда ты мне рассказал случай, произошедший с тобой в поезде, я даже не удивилась. Мне порой кажется, что вся наша жизнь только и состоит из набора случайностей.
– Не могу с тобой не согласиться.
– Я не рассказывала тебе об одном событии, которое приключилось со мной, когда я еще училась в институте. Оно так потрясло меня, что до сих пор будоражит мою кровь. Я возвращалась домой, вдыхала свежую прохладу, присущую началу лета, любовалась распускающимися цветами, город как будто оживал от сна. Настроение было замечательным, и я чуть ли не подпрыгивала при каждом шаге, как в детстве. Я подошла к переходу и, дождавшись зеленого сигнала светофора, пошла дальше…
– Ты всегда соблюдаешь правила дорожного движения, – улыбнулся Виктор.
– Да, но в этот раз эти правила могли подвести меня, – Саша замялась, и продолжила: – Так вот, я переходила улицу и вдруг почувствовала сильный толчок в спину. Я пролетела проезжую часть и упала на разделительную полосу, разбила коленки и локти. От боли слезы сами собой потекли из глаз. Меня толкнул парень, шедший за мной. Сбив с ног, он буквально налетел на меня, упав сверху, закрыл собой. О Боже, зачем он это сделал, подумала я? Но все мои мысли вмиг развеялись когда, шаркнув о ботинки молодого человека, пролетел груженый КамАЗ. Я оторопела и не могла вымолвить ни слова. Вместо этого я лишь смотрела на удаляющийся грузовик, который сейчас мог также спокойно ехать, забрав с собой мою жизнь. Я и сама не поняла, как оказалась на противоположной стороне улицы, а парень, проводивший меня сюда, лишь сказал: «Не благодари…». И ушел. Я еще долго вспоминала этот момент. Прошло много времени, прежде чем вот так с улыбкой смогла с кем-то этим поделиться.