Предначертанное сбудется

Алферов Денис

– Что ты несешь?! Уже все решено, назад дороги нет, либо ты с нами, либо проваливай, а если ты не умеешь язык за зубами держать, то разговор короткий будет. Навсегда замолчишь! Я бью два раза, второй по крышке гроба! – парировал Антон.

– Не получится у вас ничего! Я выхожу из игры, – продолжал Федор.

– Федор, я тебя дольше всех знаю, ты стукачом никогда не был, – молвил один из подельников.

– Ты воду не баламуть, если все сказал, уходи, пока цел! – подключился третий.

Все реплики били Федора по ушам. Нужны решительные действия, от слов проку нет. Этим ребятам ничего не докажешь.

– Отдай пистолет! – Свинцов вплотную подошел к Антону.

Он схватил его за руку, начал отбирать пистолет. Но сегодня он недостаточно убедил своих друзей

и нарвался на активное сопротивление. Получив первый удар в левую скулу, Свинцов еще сильнее дернул руку Антона, и тот повалился на тротуар, на плечах повис другой компаньон, и вот бросок – Федор лежит на асфальте. Полетел град ударов, сначала руками, потом ногами. Собрав остаток сил, Свинцов поднялся и отбросил троих бивших его людей. Цель Федора – Антон. В его сторону и был направлен удар, наполненный всей энергией Свинцова. Он разбил ему нос, и навалился бы на него, но точный хук в челюсть лишил Федора чувств. Сквозь пелену ударов, и мыслей, наполняющих голову человека в ту секунду, когда он готов отключиться, он услышал вой милицейской сирены. Свинцов понял, что сегодня утром он, может, и не победил, но и не проиграл. Бывшие подельники разбегалась, машина Антона осталась стоять на дороге, он их остановил. Так и должно было случиться. Через несколько секунд Федор перестал что-то чувствовать и потерял сознание.

После построения и получения последних указаний, лейтенанты внутренней службы отправились на склад, где их уже ждал дежурный. В присутствии Семенова они погрузили посылку в УАЗик.

– Желаю удачи, передавайте привет ленинградским коллегам! – сказал Семенов и пожал всем руки.

– Так точно, товарищ майор! – ответили лейтенанты.

Бронированный автомобиль вывез их за территорию специальной связи, миновав контрольно-пропускной пункт, на котором наряд проверил содержимое салона.

Машина спецсвязи несла фельдъегерей и их груз по проспекту, в сторону аэропорта, находящегося в нескольких километрах от Архангельска. Город уже начинал постепенно просыпаться. Уже вовсю ходил транспорт, и легковые автомобили заполняли улицы. Навстречу им пронеслась милицейская машина с включенной сиреной. «С самого утра что-то происходит, – думал Палладинов, – каждый человек, который едет рядом с нами, будь то в личном автомобиле, либо в транспорте, подобно нам, фельдъегерям, везет свой ценный секретный груз. Может, он не настолько ощутим и осязаем, как у нас, но тем не менее есть у каждого и, вероятно, намного тяжелее нашего». Они постепенно удалялись от города в сторону Талажского авиагородка.

Бронированный автомобиль въехал на территорию аэропорта. На стойке регистрации фельдъегеря показали свои документы и удостоверения. Также продемонстрировали сотрудникам пограничной службы свой багаж. Миновав смотровой пункт, лейтенанты внутренней службы направились к самолету. Фельдъегеря заходили на борт до общей посадки и всегда выходили последними со своим грузом. Ил-86 уже ждал своих первых пассажиров. Поздоровавшись с сотрудниками аэропорта, Палладинов зашел первым. Вместе с Амбросимовым втянув груз в самолет, Виктор уместил его на пассажирском кресле у окна, а сам сел рядом, чтобы груз всегда находился около него. Амбросимов разместился на противоположном от прохода ряде кресел. Проверив кобуру и сняв фуражку, Палладинов приготовился к взлету.

Глава 5. Поэт

Палладинов и Амбросимов доставили столь ценную с материальной точки зрения посылку. Помимо прочего, фельдъегерям необходимо было встретиться с местными представителями специальной связи.

Они проезжали на фельдъегерском автомобиле по проспекту, где находилось управление спецсвязи. По правую сторону расположилось промышленное строение с двумя устремленными ввысь трубами. До здания специальной связи оставалось рукой подать. На перекрестке мимо фельдъегерей не спеша проехал трамвай. В парке, находившемся по другую сторону дороги, гуляли молодые мамы с колясками. Молодая пара кормила голубей, облюбовавших это место по причине постоянного нахождения там сердобольных людей. Здание спецсвязи было мрачновато-серых или бежевых оттенков – и разительно отличалось от тех, что находились в историческом центре Петербурга. Оно представляло собой четырехэтажное строение с балкончиками, выходящими на проспект, и окнами, завешанными фольгой, несмотря на то, что солнце в Питере – непозволительная роскошь. На КПП сидел уставший, угрюмый фельдъегерь, надменно смотревший на приехавших молодых лейтенантов. Автопарк здесь был богатый, стояли легковые автомобили разных моделей, полноприводные грузопассажирские автомобили, преимущественно «буханки», КАМазы с прицепами. Почти на всех была нанесена символика спецсвязи. Видимо, перемещаться без опознавательных знаков было выдумкой Семенова или руководства спецсвязи Архангельска, а может, просто недоставало наклеек. Автомобиль заехал на территорию и скрылся от посторонних глаз. Люди на проспекте преспокойно проходили мимо здания спецсвязи, возможно, не подозревая, какая титаническая работа ведется в этом неприметном, на первый взгляд, пустынном сером доме.

Пока Амбросимов занимался документацией, касаемой доставки груза, Виктор отправился еще в одно место, ему предстояло менее весомое, но тоже значимое задание. Он направился в Смольный. Колыбель революции, в советскую эпоху было пристанищем коммунистов Ленинграда, отныне было местом работы власть имущих Санкт-Петербурга.

Палладинов подходил к зданию администрации. Здесь люди решали судьбу всего города, по крайней мере, им так казалось. Миновав проезжую часть, фельдъегерь приблизился к пропилеям Смольного института благородных девиц, коих здесь не было уже очень давно. На них красовались надписи ушедших советов. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – бессмертные слова Карла Маркса и Фридриха Энгельса были в памяти у каждого советского гражданина и были высечены здесь в бетоне, на веки вечные, чтобы революционный призыв никогда не угасал. «Сдается мне, призыв этот уже давно позабыт людьми, осевшими в здании Смольного института. Да и когда там в последний раз были представители пролетариата?» – думал Палладинов, проходя мимо.

Палладинова заметил сторож, подошедший к воротам, и отворил калитку. Ленин, уже не один десяток лет указывающий направление движения развития государства, стоял здесь подобно памятникам императорам в 20-х годах ХХ столетия. Страна вопреки всему двигалась в противоположную сторону, минуя подсказки вождя мирового пролетариата. Поднявшись по ступеням, Палладинов открыл двери, вошел и представился:

– Лейтенант внутренней службы Палладинов, – он протянул документы, которые тщательно изучила красивая женщина, в пиджаке с широкими плечами, на пропускном пункте, – корреспонденция для руководителя комитета по природным ресурсам.

– Ах, да вот же он сам, – женщина кивком указала на проходящего по коридору мужчину.

Палладинов оглядел человека, которому необходимо было доставить несколько писем, тот полностью совпадал с описанием, предоставленным Семеновым: невысокого роста, худощавого, но плотного телосложения, с уверенной походкой, который при ходьбе плавно поворачивался попеременно то вправо, то влево. Он вначале снисходительно посмотрел на лейтенанта, но затем приветливо кивнул. Виктор шагнул навстречу, представился и спросил, является ли сей гражданин руководителем вышеупомянутого комитета? Глаза уставшего от нескончаемой работы человека смотрели на Палладинова. Поправив зачесанные набок волосы, он выдохнул и ответил:

– Да, вы не ошиблись. Корреспонденция для меня? Пройдите в кабинет.

Зайдя в кабинет, человек с трудом подавил зевок, провел рукой по глазам и, указав лейтенанту на место напротив себя, сел.

– Давайте, где необходимо расписаться, – после слов уголки его рта направились вниз, а брови поползли вверх.

Палладинов подал стопку писем и бланк, на котором человек поставил размашистую подпись.

– Красивый город у вас, я уже второй раз здесь, он весь пропитан историей.

– Да, мне тоже нравится, в ближайшее время станет еще лучше, ведь история делается здесь и сейчас, не только в прошлом, верно?