Предназначение: освободить Константинополь
Шрифт:
После окончания Второй мировой войны, благодаря знакомству с генералом де Голлем по Сопротивлению, отец Пастыря стал чиновником в министерстве обороны Франции. Спокойная работа в министерстве не нравилась ему, но он выдержал ровно столько, чтоб получить двадцать пять лет военного стажа и уйти на пенсию. Поздно став отцом и пережив сложные времена, Алексей думал не о себе, он не мог позволить нищей жизни для жены и детей.
Выйдя на пенсию граф поселился в маленьком Святом городке Верхней Нормандии. Ему не верилось, что в его богатой событиями жизни наступило затишье. Он стал работать в муниципалитете, писать заметки в местную газету, хотел издать свою книгу и не переставал следить за жизнью своей Родины. Во времена Холодной войны западных стран со странами, подписавшими Варшавский договор 1955 года, это было не просто. Граф нашел выход, он инициировал установление дружеских связей своего муниципалитета с руководством городка на юге Украинской ССР. Добился, чтобы они стали городами – побратимами. Когда делегация от города отправилась с визитом в Союз Советских Социалистических Республик, в поездке его сопровождала жена. «Это тебе мой подарок за дочь и сына», – сказал он ей. Граф Алексей подарил Елизавете встречу с родственниками и воспоминания юности. Непосредственные эмоции жены веселили его. «Как много он может», – думала она. «Как мало я достиг», – считал он.
Предназначение
Еще до войны, общаясь с Натальей Палей, внучкой императора Александра II, ставшей французской манекенщицей и актрисой, граф смотрел на княжну, а видел мир, где ее друзья Сент-Экзюпери, Эрих Мария Ремарк, Жан Кокто, Лукино Висконти и другие люди творчества казались обыкновенными. Глядя на них казалось, что это просто, творить, выражать близкое тебе так, чтоб твоими произведениями восторгались миллионы. Он пробовал писать о своей жизни, о Константинополе, о войнах с Турцией, о Российской империи, о своей молодости. Для старости воспоминания молодости особенно ярки. Граф хотел поделиться знаниями с людьми, а в результате, его ожидали сотни отказов от издательств и десятки рукописей, что остались пылиться в столе.
Только спустя годы эти рукописи всё же нашли своего благодарного читателя. Маленький Володя любил бывать у отца в кабинете. Ему многое позволялось и прощалось в родительском доме. С сестрой, старшей его на десять лет, они никогда не были близки как друзья. Другие члены семьи жили своей взрослой жизнью и, с высоты своего возраста, умилялись любым его детским проделкам.
С интересом вынимая и перечитывая исторические заметки, мальчику казалось, что он прикасается ко взрослой жизни отца. Дети хотят взрослеть. Через время сын стал задавать вопросы и тогда, все, что не захотел слушать мир, упало на благодатную почву в душе романтичного подростка. Отец рассказал ему о борьбе православных за Проливы, про их предка, светлейшего князя канцлера Александра Безбородко, про крах Босфорской операции, о сокровищах Византийской империи, спрятанных в Крыму. Его рассказы навсегда оставили след в сердце впечатлительного слушателя.
Через несколько десятков лет уже Владимир радовался как ребенок, если среди тысяч лиц видел такие же горящие глаза. Когда кто-то слушал его также внимательно как он своего отца, когда кто-то соглашался с ним и хотел помочь, он вспоминал свое детство и беседы в кабинете дома родителей. Тогда он рассказывал про свою цель и называл себя Пастырем.
В 1983 году графа Алексея не стало. Он умер в окружении жены, детей и внуков. Вечером лег, веселый и спокойный, а утром не проснулся. Позади была жизнь, прожитая с пользой. Это была жизнь принесшая радость тысячам людей, а он мечтал нести свет миллионам.
После смерти отца огромное чувство потери и желание сделать, хоть что-то для него, было настолько велико, что молодой граф очутился простым учителем истории в том самом маленьком украинском городке.
Как мало значили для него деньги, но они помогли они ему перебраться в СССР. Придуманной ему легенде могли позавидовать профессионалы спецслужб. Граф Владимир стал воспитанником детского дома. Подкидыш, что объясняло отсутствие родственников и желание работать в интернате. Паспорт, диплом института, свидетельство о рождении и прочие необходимые документы ждали его в Союзе. Оставалось только выбрать способ пересечения границы.
Попасть в СССР можно было легально, как турист, а затем, сбежав от наблюдения, попробовать потеряться на просторах необъятного Советского Союза. Этот способ был опасен тем, что его будут постоянно искать. В те времена всесильный Комитет государственной безопасности или сокращенно КГБ, зорко следил за приезжающими иностранными гражданами. Нового человека могли проверить по картотеке и тогда никакие документы не помогли бы. Второй способ был сложнее, через контрабандные тропы на Памире, попасть в одну из Советских республик Средней Азии. А затем перебраться в европейскую часть страны. Этот способ и был использован.
При переходе границы красота гор заворожила Владимира настолько, что он решил вернуться на Памир как альпинист. Когда в интернате, между учительским коллективом, распределяли общественную нагрузку, учитель истории предложил вести секцию туризма, которая со временем превратилась в клуб «Византия». Затем по кирпичикам и камушкам событий, за годом год, Пастырь смог создать Орден «Святой Софии».
В Европе его всегда ждали родные и друзья. Владимиру приходилось скрывать от них часть правды о своей жизни, борьбе, своем месте проживания. Они не поняли бы его и так было проще. Для всех близких он стал эксцентричным профессором, переехавшим жить в США. Чудаком, который в перерывах между преподаванием в ведущих университетах, проводит все время в каких-то странных научных экспедициях и археологических раскопках по всему миру. Ему всегда не хватало времени, чтобы жить двойной жизнью, однако при малейшей возможности он старался заезжать домой, в Верхнюю Нормандию.
Глава пятая
Тихая жизнь
Будни Пастыря
В учительской было спокойно. С видимым всему коллективу удовольствием Владимир Алексеевич читал за своим столом исторический альманах.
Счастливый человек, завидовали ему коллеги по интернату, подработку берет, в свое удовольствие с ребятишками в клубе возится, а еще есть у него дом около Днепра и не совсем старый автомобиль. Вот только почему бобыль, почему одинокий и бессемейный человек. Ведь и не совсем старый мужчина еще. И приличных незанятых женщин, начиная от бальзаковского возраста и старше в городке было предостаточно, а все не получалось у местных невест окрутить такого выгодного жениха.
Сам мужчина, отнесенный обществом к стареющим чудакам, показывал стойкое безразличие к местным дамам, пытающимся понравиться ему разговорами об истории или туризме. Маска отшельника надевалась им при любых попытках посторонних влезть в его личную жизнь. Раньше, когда он был моложе, если среди знакомых попадались умные и привлекательные женщины, ищущие серьезных или не очень знакомств, Пастырь старался найти с ними общий язык. Сейчас перестал пытаться и закрылся для серьезных отношений. В последние годы невесты обычно почти сразу задавали вопросы вида – «а это ваш дом, а чья машина?» и затем – «а детей нет?», что хоть и считалось нормальным в местном обществе, но не нравилось учителю. Изредка возникающие легкие интрижки или флирт ему удавалось не смешивать с чувствами и планами на будущее.
Жажду общения с прекрасным полом он утолял, переписываясь с доктором Колумбийского университета Ниной Оттовей, неспешно обсуждая психологические типы героев в романах Достоевского и Толстого. Его и Нину ранее связывали романтические отношения, да и сейчас чувства не совсем исчезли. Еще ему нравились беседы об истории развития колоний Византии с Элени, посвященной в дела Ордена сотрудницей Афинского музея.
Обычно, выезжая по делам за границы страны, учитель истории позволял себе романтические встречи с интеллигентными женщинами. Много путешествуя он встречал таких среди представителей всех народов. Хотя носители западного менталитета были ему ближе. Примеривший за десятки лет множество разных масок, с ними он играл роль обедневшего аристократа. Пастырь вообще редко бывал похож на себя настоящего, но роль дворянина, потомка русских эмигрантов, была одной из таких ролей. Впрочем, холодное общение без страсти, тоже не доставляло ему особого удовольствия.