Предок
Шрифт:
– Ты становишься шаманом, мой мальчик, - изрек Питти.
– А жук уже над нами. Дождавшись очередного шага насекомого, Белка поднялся и раздвинул деревья. Теперь друзья оказались прямо за хищником, и, задрав голову, они могли увидеть, как могучий организм толчками выбрасывает из себя отходы. Огромные куски кала ярко-зеленого цвета глухо шлепались вниз на каждом шагу.
– Пойдем-ка посмотрим, что это из него лезет, - предложил Питти.
– Мне кажется, оно чем-то светится.
– Это обязательно?
– брезгливо усомнилась Элоиз.
– Я чувствую… - растерянно сказал Клас.
–
Раздвигая деревья, они пошли за жуком и скоро остановились у большой, высотой с Эля, кучи. Она излучала тепло и что-то еще, отчего хотелось стоять рядом. Класу даже показалось, что вокруг поблескивают искорки - как возле того смертоносца, который получил Зеленый Огонь и стал безмерно счастлив.
– Да, он добрался до Сгустка, - уверенно сказала Элоиз.
– Иначе не вымахал бы такой огромный, это невозможная мутация. А когда он растеряет весь Зеленый Огонь, то погибнет.
– Может, и погибнет… - хмыкнул Питти.
– Да только это, кажется, не то, что бы думаем. Смотрите, куча начинает шевелиться. Наверное, он так размножается, и нам бы лучше отойти в сторонку. Маленькие нами не побрезгуют.
Куча действительно чуть подрагивала, как бы стараясь выплюнуть из себя что-то. Элоиз хотела что-то сказать, как вдруг прямо напротив ее лица из зеленой, остро пахнущей массы выскочила рука с растопыренными пальцами. Девушка вскрикнула от неожиданности, Эль занес копье.
– Постойте-ка!
– придержал их Клас.
– Не может же этот жук людей производить? Это Дорни.
– Прекрасно!
– опустил копье Эль.
– Надеюсь, он не выберется. Однако Дорни выбрался. Вид у него был совершенно безумный, а на спутников он смотрел так, будто это они затолкали его в кучу. Самое удивительное, что крохотные искорки теперь летали и вокруг его головы, прячась в грязных, слипшихся волосах. Ни с кем не разговаривая, он пошарил в кале насекомого, разыскал копье и отошел в сторонку, обтираясь листьями.
– Как себя чувствуешь?
– вежливо поинтересовался шаман.
– Это было захватывающее приключение?
– Проклятый Зеленый Огонь, - пробурчал Дорни.
– Надо держаться от него подальше.
– От тебя самого надо держаться подальше, - напомнил ему Эль.
– Хватит, наверное, тут стоять, надо идти…
– Не туда, - остановил его Питти.
– Этот жук пришел с северо-востока. Вот туда и двинемся, от кучи к куче, придем прямо туда, где он добрался до Сгустка. Духи, видимо, решили таким образом попросить у меня прощения. Уважают, ничего не скажешь…
Теперь они двигались, отыскивая кучи, что было очень легко и даже приятно: Зеленый Огонь звал их к своему теплу. Но к вечеру это ощущение стало пропадать, кучи как бы остыли.
– Рассеивается, - важно сказал Дорни, и все посмотрели на него с изумлением. Он уточнил: - Рассеивается в воздухе. А мы дышим, и все здесь дышат. А надо бы держаться от него подальше.
Питти посмотрел на степняка с подозрением. Дорни как Дорни, только воняет от него больше, чем обычно, и взгляд какой-то совсем сонный. И все же что-то изменилось в охотнике. Отчего? От кучи дерьма, упавшей на него с высоты в пять десятков локтей, или от Зеленого Огня?..
– Пожалуй, пора остановиться, - решил Питти.
– Давайте полянку обустраивать. Все-таки неизвестно, какие еще твари водятся ближе к Смертельным Землям. Лучше с ними знакомиться днем, а не на ночь глядя.
На закате он еще раз забрался на дерево. Вокруг, на сколько хватало глаз, простирались карликовые джунгли.
Это удивляло Питти - поблизости от Смертельных Земель он ожидал встретить совсем другую растительность. Только на западе вырисовывались заснеженные горные вершины, куда обязательно надо было вернуться. Шаман опустил взгляд и поискал Дорни.
Степняк разжигал огонь, ловко орудуя сухими палочками, но смотрел не на руки, а куда-то вбок. Это производило впечатление глубоко задумавшегося человека… Вот уж чего не приходилось ожидать от Дорни.
– Их там, кажется, двое, - пробурчал Лаа-Пси.
Латорги остановились у маленькой рощицы, растущей посреди Степи. Здесь было последнее пристанище их короля - подземный дворец, тесный и душный. Больше всего Эмилио, помнится, боялся, что именно там найдет свою смерть. И когда они уносились отсюда, преследуемые смертоносцами, он был счастлив. Смерть на коне - что может быть прекраснее для воина?
Однако судьба оказалась жестока к помощнику командира правого крыла. Теперь он - один из пяти последних латоргов. Один из пятерых мужчин. После смерти Клаудии не осталось никакой возможности возродить их народ: латорги никогда не смешивались с другими племенами. И тогда Эмилио понял, что терять больше нечего. Совсем нечего. Остались только кони, оружие и очень короткое будущее. К чему делать его еще короче?.. Тризни будет ждать их вечно, ворота в загробную страну не закроются, пока туда не въедет последний воин на последнем коне.
Прорываясь в Горах, они убили трех смертоносцев, потеряв трех людей. Такого еще никогда не было, никто и не предполагал, что такое возможно. Без ядовитых стрел Питти, мечами и топорами - они убили трех врагов. Еще двое были ранены, их можно было бы добить… Но тогда это оказались бы последние жертвы латоргов, а Эмилио вошел во вкус.
В Степи ему было необходимо спрятаться. Да, он будет бить из засады, неожиданно. Он станет самым великим убийцей смертоносцев, и в этом ему поможет старый Лаа-Пси. Колдун спрячет отряд от нечеловеческого чутья насекомых, и мститель сможет оказываться рядом с пауками неожиданно, круша хитиновые панцири еще до того, как Восьмилапые успеют опомниться.
– Оба внизу, - уточнил Эмилио.
– Разве там нет воды?
В Степи очень много воды, хотя нет ни одной реки. Достаточно углубиться на локоть-два в землю, и влага начинает сочиться из стенок. Подземный дворец всегда был сырым, как ни заделывали щели, а из специальных стоков воду выливали наружу круглые сутки - для этого даже выставляли дежурных. Смертоносцы ненавидят воду, это чуждая им стихия. Они любят землю, деревья, воздух.
– Откуда мне знать!
– разозлился старик.
– Я Великий Пси, а не ответчик на все вопросы! Людей там нет, а вот смертоносцы есть. Похоже, два. Но, может быть, и один - я плохо чувствую под землей.