Предпоследняя передряга
Шрифт:
— Идём! Сию же секунду! — рявкнул Сэр и размашистым шагом направился в коридор.
— Может быть, вам лучше переодеться в банный халат? — спросил Чарльз. — Если вы будете полностью одеты, то не сумеете насладиться целебной силой пара.
— Наплевать мне на целебную силу пара! — рявкнул Сэр. — Я не идиот! Просто я обожаю запах нагретой древесины!
Чарльз вздохнул и вслед за Клаусом вышел из 674-го номера в коридор.
— Я надеялся, что мой компаньон хоть немного здесь развеется, но, к сожалению, он настоящий трудоголик.
Слово «трудоголик» означает человека, который обожает свою работу и не желает от неё отвлекаться даже в будни, — например, водопроводчика, который разгуливает по Канализационному музею, или негодяя, который и в выходные кем-то переодевается. Но Клаусу не верилось, что эти двое приехали в отель «Развязка» отдохнуть: ведь до сбора Г. П. В. осталось всего два дня. Когда они подходили к сауне, он решил разузнать у Чарльза ещё что-нибудь и спросил:
— Вы здесь по делам?
— Не смейте ничего говорить этой посылке! — закричал Сэр, упорно путая слово, которое означает «гостиничного служащего», со словом, которое означает «почтовое отправление». — Он должен быть в нашем полном распоряжении, а не совать нос в наши дела, будто шпион!
— Извините, Сэр, — как можно спокойнее сказал Клаус. — Вот и сауна.
И действительно, Клаус, Сэр и Чарльз подошли к 613-му номеру. Из-под двери номера так и валил пар, словно зеркальное отражение сигарного дыма, который валил из-под двери 674-го номера.
— Подождите снаружи, посылка, — сказал Сэр. — Когда мы будем готовы, то позовём вас, и вы проводите нас обратно в номер.
— Нас не нужно провожать, — робко сказал Чарльз, открывая дверь. Внутри Клаусу не было видно ничего, кроме клубящегося пара. — Тут же прямо по коридору. Наверняка у посыльного много дел, ему некогда стоять и ждать, когда мы выйдем из сауны.
— А кто подержит мою сигару? — взревел Сэр. — Нельзя же входить в комнату, полную пара, с головой, полной дыма! Я не идиот!
— Конечно, нет, — вздохнул Чарльз и шагнул в сауну.
Сэр вручил сигару Клаусу и тоже двинулся в сауну, не дав даже развеяться облаку дыма вокруг головы. Дверь начала закрываться, но Клаус сообразил сунуть в щель ногу. Потом он тихо-тихо открыл дверь и скользнул внутрь, задержавшись, чтобы лишь пристроить сигару Сэра на краю расписной вазы. Как он и подозревал, внутри сауны стоял такой густой пар, что ни Сэра, ни его компаньона видно не было, а значит, жители Полтривилля, беседуя в натопленной сауне, в свою очередь, не видели Клауса. Для фланёра это была превосходная возможность подслушать частный разговор.
— Напрасно вы вели себя так невежливо, — донёсся сквозь завесу пара голос Чарльза. — Обвинять этого посыльного в шпионаже не было никаких оснований.
— Просто старался быть поосторожнее! — сердито фыркнул Сэр — это слово здесь означает «Произнёс это тоном, не оставлявшим никаких сомнений в том, что на самом деле он вовсе и не собирался вести себя вежливо». Клаус услышал хруст его блестящего костюма и представил себе, как владелец лесопилки пожимает плечами. — Вы ведь и сами постоянно твердите, будто отель кишмя кишит врагами!
— Так было написано в письме, которое я получил, — сказал Чарльз. — Как говорит Ж. С., если хочешь найти Бодлеров, нужно проявить немалую бдительность.
Клаус был рад, что облака пара скрыли изумлённое выражение его лица. Средний Бодлер не понимал, зачем таинственному самозванцу Ж. С. помогать Чарльзу в поисках его самого и сестёр, и если бы в сауне не было так жарко, Клауса прошиб бы холодный пот, — а это выражение здесь означает «Он бы очень разнервничался из-за разговора, свидетелем которого стал».
— Не желаю искать никаких Бодлеров! — заявил Сэр. — На лесопилке от этих сирот были сплошные неприятности!
— Неприятности были не из-за них, а из-за Графа Олафа, — возразил Чарльз. — Разве вы не помните?
— Ещё бы я не помнил! — взревел Сэр. — Я не идиот! Граф Олаф переоделся довольно симпатичной юной дамой и вместе с этой жуткой гипнотизёршей устраивал на моей лесопилке несчастные случаи! Если бы Бодлеров в банке не ожидало наследство, Олаф нипочём не пошёл бы на все эти аферы! Это все сироты!
— Возможно, вы и правы, — сказал Чарльз, — но мне все равно хотелось бы их разыскать. Если верить «Дейли пунктилио», Бодлеры сейчас в беде.
— Если верить «Дейли пунктилио», Бодлеры — убийцы! — сказал Сэр. — Откуда вы знаете, может, этот знайка-очкарик уже пролез в отель и вот-вот нас зарежет!
— Дети не станут нас убивать, — сказал Чарльз, — хотя я не стал бы их винить, учитывая все, что им пришлось перенести на лесопилке «Счастливые Запахи». Честно говоря, если мне удастся их найти, то первым делом я принесу им свои искренние извинения. Может быть, попросить у посыльного бинокль? По словам Ж. С., они могут прибыть на подводной лодке, поэтому можно будет посмотреть, не видно ли в море перископа.
— А мне бы хотелось жить в номере с видом на пруд! — сказал Сэр. — Вот было бы славно — докуришь сигару и бросишь окурок в тихий омут, а там только гляди, какие круги побегут!
— Может быть, пруду это вредно? — спросил Чарльз.
— Да пропади он пропадом, этот пруд! — сварливо отозвался Сэр. — К чему мне заботиться о природе? У меня есть другие занятия! Деревья в Конечном Лесу на исходе, а это плохо для лесопилки. Последний крупный заказ у нас был для строительства фабрики по переработке хрена — сто лет назад! Надеюсь, на вечеринке с коктейлями в четверг удастся продвинуть бизнес. Ведь если бы не моя древесина, этого отеля попросту не было бы!
— Помню, — сказал Чарльз. — Древесину нужно было доставить в полночь. Но, Сэр, вы же говорили, что больше не имели с этой организацией никакого дела.
— И не имел, — подтвердил Сэр. — До сих пор и не имел. Не вы один получаете письма от этого Ж. С. Я приглашён на приём, который он устраивает в четверг вечером, и он просит захватить с собой все своё ценное имущество. А значит, там наверняка будет уйма богачей — богачей, которым может понадобиться древесина.