Предрассветные миражи
Шрифт:
— Но не бывает так! Такой человек, как Андрей, не способен на такое.
— Я тоже так думала. Ан нет. Оказался способен, и еще как.
— А ты его родителям не звонила? Может, они знают?
Кира покачала головой. До этого руки еще не дошли. Да и смысла она в этом не видела.
— Понимаешь, ну позвоню, спрошу: «Куда делся ваш сын?» Только унижусь. Зачем? Да и вряд ли они знают. Если бы знали, его бы отец под домашний арест посадил. Он спал и видел, как его сын поедет вице-консулом в Австралию! Мечта поэта. Да все мы мечтали об этом, чего уж говорить.
Нонне вдруг показалось, что на лице Киры за одно утро появились морщинки. В том самом месте, где мимика вырезает горестные складки.
— Но кто же мог знать… — Нонна выговаривала слова автоматически. На самом деле она была настолько потрясена, что ничего умного ей в голову не приходило.
— Если кто и знает, то его сестрица.
— Женька? Почему ты так решила?
— Они всегда были очень близки, и наверняка если кто и знает, в чем дело, то только она.
— Так позвони ей!
— Не хочу. Позже. Пусть все немного… утрясется. Осядет. Успокоится. Я сейчас не в состоянии обсуждать с ней это. — У Киры задрожали губы, но она подавила близкие слезы. — Если она знала и ничего не сказала мне, то не скажет и сейчас. И потом, она все равно всегда будет на его стороне. Она не подруга мне и никогда ею не была.
— Да, но… Не станет же она скрывать, если вдруг что случилось. Открытыми врагами вы вроде тоже не были.
— Не были, — согласилась Кира, — но только из вежливости. Какую бы анархистку она из себя ни строила, все равно воспитание никогда не позволяло ей переходить грани приличия. Но это не значит, что она бы раскрылась мне, если бы знала о планах Андрея. Не удивлюсь, если она приняла в этой истории самое активное участие.
— Заранее не сказала бы, а сейчас уже, возможно, и расколется. По крайней мере, будешь знать, в чем дело. Хочешь, я позвоню?
Кира бросила на нее саркастический взгляд.
— Ладно, ладно, — замахала руками Нонна, — делай, как знаешь. Просто жалко на тебя смотреть. Надо же, вложить в мужика все душу, создать ему все условия, вырастить его, можно сказать, и чтобы вот так, все в мусорную яму…
— Никто никого не выращивал. Он не растение, чтобы его выращивать.
— Ну да, конечно, будешь теперь говорить! Да если бы ты не поддержала его в трудный момент, если бы не толкала все время вперед, он бы давно уже пропал. Да он просто неблагодарная дрянь, вот что я тебе скажу.
Кира поджала губы. Вот этого она больше всего опасалась. Жалости. Все, что угодно, только не жалость. Надо бы придумать, как все представить, чтобы окружающие не жалели ее. Пусть думают, что хотят, надо сказать, что командировка, или еще какую-нибудь чушь, только не способствовать жалости! Чтобы ее, Киру, жалели? Нонсенс. В последнее время ей только и делали, что завидовали. В общем-то, было чему.
Два года назад Андрея, после длительного ожидания, наконец-то назначили атташе в отдел по делам в Тихоокеанском регионе. Доронины с Ладыниными уже, конечно, грезили о том, как его назначат консулом в посольстве в Австралии, и грезили, по всей видимости, небезосновательно. Начальство Андрея жаловало и местечко ему приглядывало. Правда, одной Кире известно было, сколько пережили они, пока он до этих перспектив дошел. Она прошла с ним все этапы — первые шаги в отделе, падения и финальный взлет. Все эти годы она была рядом — преданная спутница и вдохновитель. Даже до того, как стала его женой официально.
Поженились они, по настоянию Киры, только после того как Кира закончила институт, а Андрей — дипакадемию. Андрей даже подшучивал, что для нее диплом приоритетнее, чем он. Но у Киры все должно было идти по порядку — сначала одно важное дело закончить, потом другое начинать. По этой же причине они не торопились с детьми. На очередь теперь встали следующие две цели: аспирантура Киры и хоть какая-нибудь определенность в карьере Андрея. И если аспирантура шла своим чередом, то с карьерой Ладынина ничего не было ясно. Андрей твердо метил в дальнее зарубежье, но ничего на этом горизонте ему пока не светило. На лакомые места всегда находились желающие.
— Если меня не отправят на Запад, я вообще уйду, — заявил он как-то Кире. — Творят, что хотят, назначают таких бездарей необразованных в наши посольства, неудивительно, что потом столько казусов и конфликтов случается. Я вообще удивляюсь, что еще до дипломатического кризиса в некоторых странах не дошло с теми идиотами, которые там работают!
— Ну что ты морочишь голову? Куда ты уйдешь? — Разум Киры всегда вовремя приходил на выручку. — Столько терпел уже, потерпи еще немного. Все устроится. Зато, когда получишь назначение, будешь уже не желторотым птенцом, а человек со стажем, со знаниями.
— Да я уже не желторотый, поверь мне, — кривился Ладынин. — Особенно по сравнению с некоторыми, кто уже в посольствах рассиживает.
— И кем они там рассиживают, скажи мне на милость? Младшим помощником младшего секретаря? Референтами? Переводчиками? Тебе это надо? Разве ты так смог бы? Тебе ведь это не надо, зайка, — уже мягче добавила она.
— Не надо, — вздыхал и соглашался с женой Андрей, — уже не надо. Но все же, если они в течение года не решат, что со мной делать, я уйду. В бизнес к отцу уйду или сам начну, что, не смогу, по-твоему?
— Сможешь. Только это не твоя дорожка, и ты это знаешь. Одним предназначено торговать, другим — ворочать судьбами стран.
Насчет судеб стран Кира, пожалуй, преувеличивала, но что по складу характера Андрей был не бизнесменом, попала в яблочко. Андрей, по ее, да и по его мнению, был прирожденным дипломатом. Даже отец Киры признавал это. Только чуть-чуть умения выжидать нужный момент ему не хватало. Частенько рвался в бой, не совсем точно оценив расстановку сил. Но такое умение приходит со временем. С опытом работы, по мере общения с людьми, после ошибок и провалов, взлетов и удачных попаданий. Андрей был еще молод в делах политических, хотя и считал себя достаточно зрелым.
Кирины внушения не пропали даром. Никуда Андрей из МИДа не ушел. С мертвой точки дело его таки сдвинулось. Дождался он своего назначения. Праздновали в кругу семьи. Отметили это событие подарком молодым — квартирой. В Кириной жизни начался новый виток. Виток жены дипломата. Жены человека, о профессии которого говорили с придыханием во все времена.
— Кирунчик, теперь готовься к новой жизни! — восхищенно верещала институтская подруга Ленка Перова. — Дождалась. Будешь встречаться с президентами разными, министрами, жить на шикарных виллах-резиденциях, ходить на приемы… Завидую, подруга!