Предсказание прошлого
Шрифт:
В голове у меня прояснилось.
– Вполне возможно, – заметил я саркастически. – Он мог это сделать в любое время за последние двенадцать часов.
– Мог, но не сделал, – отрезал поручик все тем же тоном. – Будильник он завел ровно за час до звонка.
– Откуда вы знаете?
– Потому что я тоже занимаюсь моделированием, – ошеломил меня поручик. – И по чистой случайности знаю, что клей, который он использовал для своей последней модели, должен сохнуть ровно час. А если во время работы не хочешь терять ни минуты – заводишь будильник. –
Мало-помалу я начал соображать, что стоит за этой его уверенностью. Взглянул на часы – четверть первого. Милиция прибыла сюда в половине двенадцатого, и будильник в самом деле зазвонил тотчас после их приезда. На дорогу сюда у них ушло около получаса. Конечно, еще раньше появился местный участковый, который их и вызвал. Значит, они гнали еще быстрее, чем я, а я до ближайшего милицейского участка мчался как сумасшедший. И сообщение сделал минут через десять после того, как обнаружил труп. Я потряс головой, заморгал и уставился на циферблат часов, словно там мог найти опровержение того, что поручик явно вычислил до минуты.
Так оно и было. Поручик снова полез в карман, вытащил блокнотик и, открыв его передо мной, вежливо предложил:
– Поправьте, если я где-то ошибся.
Там было написано:
11.25 – звонит будильник.
11.22 – прибытие группы на место происшествия.
10.53 – телефонное сообщение о преступлении.
А под всем этим буквами помельче, будто выражающими сомнения поручика в том, что он не мог подтвердить сам:
10.44 – обнаружение трупа (сообщение Петра Мартина).
10.20 – приезд Ганны Дроздовой и Петра Мартина на место происшествия (по сообщению обоих).
И в самом низу, как сумма известных чисел, подчеркнуто:
10.25 – Алоис Эзехиаш заводит будильник.
– А это означает, – тихо сказал я, – что…
– Да. Он умер в то время, когда вы находились здесь. А точнее, когда вы остались здесь один. Потому что пани Дроздова через несколько минут ушла за ключами. Во всяком случае, оба вы это утверждаете.
– Какая пани? – Я наморщил лоб, пытаясь понять, о ком он говорит.
– Да, – печально подтвердила красавица Ганка, она же пани Дроздова. И уголком платка промокнула глаза.
Поручик захлопнул блокнотик перед моим носом.
– Все укладывается один к одному. А ведь я вас на слове не ловил, – дружелюбно добавил он.
Протестовать не было смысла. Я воскрешал в памяти каждую секунду из тех приблизительно двадцати минут, которые, по подсчетам поручика, я пробыл здесь в одиночестве, а вернее, с покойником, то есть с будущим покойником… Нет, ничего подозрительного не вспомнилось. Ни малейшего намека на то, что кроме меня тут находился еще кто-то. А ведь, если поручик не ошибается, кто-то
– А если это самоубийство? – безнадежно спросил я. Поручик покачал головой:
– Оружия мы не нашли. Вы ведь его не взяли?
– Нет. – Я открыто посмотрел ему в глаза. – Понятно, чего вы от меня хотите услышать. Но я и вправду выстрела не слышал. Давайте отвлечемся от этих минут. Ведь смотреть на часы я стал только тогда, когда понял, что следствию понадобится точное время. Уже после того, как мы его нашли.
Пани Дроздова приняла оскорбленный вид. Поручик кивнул в знак согласия.
– Ну ладно, пусть я один его нашел. Хотя вы пришли в ту же минуту.
Она дернулась, обиженно скривив рот. Поручик взглядом заставил ее молчать.
– Время до этого я могу назвать только приблизительно. Если его и впрямь застрелили, когда я был здесь, то выстрел мог прозвучать в тот момент, когда я стоял у противоположной стороны дома. Там, где собака. Она почти непрерывно лаяла, как осатанелая. Вы это тоже подтверждаете. – Я вопросительно взглянул на пани Дроздову. И тут вдруг до меня дошли кое-какие неувязки в ее рассказе, на которые поручик почему-то не обратил внимания.
– Мы проверим, слышен ли выстрел в помещении при таких условиях, – снисходительно кивнул поручик. – Здесь ведь проезжают грузовики. Припомните, не слышали ли вы чего-нибудь вроде выхлопа? – великодушно подсказал он.
– Нет, – стоял я на своем. – Выстрел я бы ни с чем не спутал. Не слышал ничего похожего.
Поручик задумчиво глядел на меня. Он был похож на умного, повидавшего виды бычка, который привык преграды пробивать лбом. И не напоминал человека, которого легко сбить с толку, но все же…
– А вы где были так долго? – не долго думая накинулся я на пани Дроздову. – Пять минут туда, три минуты накинем на то, чтобы взять ключи… Остается еще самое малое семь минут.
В серых глазах поручика промелькнул огонек удовлетворения. А на белом лице пани Дроздовой запылали два уголька.
– У Маласковых никого не было дома, – холодно ответила она.
– И вам понадобилось десять минут, чтобы в этом удостовериться?
– Да, – отрезала она. – Не знаю, десять или сколько… Я там задержалась, соображала, как мне быть. Вернуться за вами и поехать в деревню, ведь пани Маласкова могла пойти в магазин, или наведаться туда самой.
– А где этот магазин? Что, лай вашего пса и там слышен?
– Нет, я решила туда не ходить. Пани Маласкова так и не появилась, а…
– А ключи висели у них на заборе? – с интересом спросил я.
Она покраснела, брызнувшие слезы угасили полыхание ее глаз. Поручик взял в руки связку ключей, лежавших на столе.
– Эти самые ключи были в кармане у Алоиса Эзехиаша, – примирительно сказал он. – Пани Дроздова об этом не знала. И у нас есть свидетель, что она действительно ходила к Маласковым. Внук пани Маласковой, – предупредил поручик очередное мое подозрение.