Предсказание
Шрифт:
Агасфер посмотрел в сторону Чудовища и усмехнулся. Продолжатель из него явно не получился бы.
–.. Ты вообще ни о чем не думаешь, – скулил священник. – Что я завтра буду говорить Ольге Дан, если ты каждый день все меняешь. Нет на тебя Софии – божественной мудрости, да что там мудрости, элементарной логики во всем твоем плане нет.
– Ну, завел пластинку, – недовольно покосился на сына Агасфер. – Надоел ты мне уже с этой софистикой! А что меняю – так творчество же, по живому идем, тут всякий момент другой, и к каждому свой подход надобен.
– Но Сильвестр Медведев не случайно хотел посадить на русский престол царевну Софью – то есть мудрость! Пусть бы Ольга Дан нашла для нас подходящую Софью.
– Делай, как знаешь, – отмахнулся Агасфер. – О чем ты все время думаешь? – переключился он на Ладу, отворачиваясь от ставшего с годами ворчливым сына.
– Не знаю точно, сон… – она виновато пожала плечами, – сон.
– Сон?! – все трое уставились на нее так, как будто она собиралась сообщить им нечто важное.
– Ну да… сон. Я, видимо, прикорнула в машине. А что в этом такого?
– Видела и скрывала? – вцепился в нее Агасфер.
– Да не скрывала я, просто забыла! А потом, когда вы начали говорить о мистерии, оно возьми и выскочи.
– Что же вы вспомнили? – осмелев, поинтересовался священник, отламывая себе хлеб на похлебку.
– Толпы народа. Праздник, может быть карнавал.
– Не похороны? – перебил ее священник.
– Нет, народ в масках, костюмах, все с пластмассовыми стаканами, вино, пиво, стихи…
– Добро. И с правдой сходство имеет. Она, мистерия, – довольный Агасфер обвел присутствующих могущим означать все что угодно взглядом. – Когда Лада сказала маски, я грешным делом вспомнил средневековые дела.
– Нет. Было много знакомых рож, – подумав, сообщила Лада. Вряд ли средневековье.
– Подробности какие-нибудь помнишь? Что-нибудь особенное? Был там, например, буддийский монах с посохом в оранжевой одежде?
– Был, но не во сне. Я его здесь, в Питере, видела, там, где моя сестра живет.
– Сон, явь, – все путается ныне, границы расплываются, различии утрачиваются. Все мы ходим, спим, а, заснув, просыпаемся. За один маршрут трамвай может пересечь сразу три измерения, и никто не обратит внимания.
– Может быть, ты видела в своем сне такого… – он задумался, – стройный, красивый, волос, что воронье крыло, глаза серые, с мокрым асфальтом сходство имеют. Зовут…
– Питер. Видела. Но не во сне. То есть сначала во сне, а потом наяву, – Лада вдруг заплакала. – А если город погибнет, он?..
– Надо чтобы не погиб. Вот видишь, как получается: материя божественна и овеяна духом, для тебя и меня Питер – человек. Ты уж держи его, девочка, тогда не погибнет. Ведь ты одно пойми: все – видимость, любовь – реальность. Бог есть любовь, значит, кто любит, в том и Бог. Можно все крыши вместе с куполами золотом покрыть, а счастья не изведать.
– Вот видишь, старче, – Агасфер перевел взгляд на клюющего носом сына, – она его любит, а ты говоришь София – мудрость. Может, не мудрость, так лад? С ладом то оно как-то спокойнее выходит.
– А все одно, мудрость бы не повредила, – зевнув, промямлил священник. – А еще лучше и мудрость и лад.
– Побойся Бога, старый, – вмешалась в разговор молчавшая до этого Руфь, – не басурман же Питер, вполне христианский город. Это у турков поди может быть целый гарем, а у нас… – улыбнувшись Ладе, Руфь вышла из кухни с гордо поднятой головой.
– Питер любят многие, к нему рвутся. Торгаши да позеры все выгоду ищут: не заработать, так знакомства свести. Для них он только город – место, где можно жить. Населенный пункт по-другому. Нечто неодушевленное, условие существования и не больше. Да, им можно восхищаться, любоваться, его можно переименовывать, чистить, скрести, озеленять. Все добро, все во благо. Но вот человека в нем признать!.. Люби его, деточка, просто люби, Бог даст, все и обойдется, – Агасфер погладил гостью по голове.
– Любить и все? – усомнилась Лада. – Вы же говорили, Копье Власти, мистерия и все такое…
– Придет. Все в нужный момент и появится. Никто в стороне не останется. А тебе, может быть, больше других потрудиться придется, и сестре твоей, если не хочет она сгинуть бесславно и навечно, ей и сыну ее.
Глава 24
Они еще долго разговаривали, так что уставший от непривычного сидения на одном месте Агасфер торопил еще не скорый восход солнца, бегая по квартире, подгоняя стариков и третируя безобидное Чудовище.
Вместе со всеми Лада пошла обследовать квартиру, несколько старомодная обстановка которой дышала чистотой и достатком. Длинный коридор тянулся мимо четырех одинаковых дверей, третья из которых была забита крест на крест досками.
Лада озадаченно уставилась на дверь, в то время как вооруженный инструментами Чудовище, привычно отколупал неструтанные доски и открыл перед собранием дверь.
– Это моя обитель, – подтолкнул Ладу Агасфер. – Терпеть не могу, когда без меня сюда кто-нибудь заходит. Комплекс вечного странника: каждый день все меняется перед глазами, так что хочется иногда вернуться к себе домой, и чтоб все было, как и оставил.
Лада кивнула.
– … Но ты переночуешь здесь. И вообще, пока не состоялась мистерия, как говорится, милости просим. Вообще, если надо чего: денег, совета или где жить – все в твоем распоряжении.
Мимо них в комнату протиснулся Чудовище с ведром и тряпкой и, не обращая ни на кого внимания, начал мыть пол.
– Что вы, зачем это? – засмущалась Лада.
– А как же! Я хочу, чтобы, когда вернусь, ты была жива и здорова. Цель у меня корыстная, думаю, может, Питер от беды спасу, так и меня кое-кто там, наверху, вспомнит и милостью своей не оставит. И потом: нельзя требовать от человека, чтобы он подвиги совершал, святую мистерию проводил, и при этом не мог свести концы с концами. Так что ложись и ни о чем не думай, а днями соберем совет и решим, что да как.