Предсказанное. Том 1
Шрифт:
Купава успела переодеться в шорты и полупрозрачную майку, по которой бродили, смешиваясь, цветные и тоже полупрозрачные пятна. Пышные волосы она сколола сзади гребнем в форме рыбьего хвоста, и взору открывались ее маленькие розовые уши с замысловатой формы сережками из серебристого металла, с вкраплениями черного блестящего камня. Кольцо на пальце и браслет из того же материала, подаренные ей Даниилом, дополняли гарнитур, хотя, по мнению гостя, и не соответствовали наряду.
– Что разглядываешь? – подняла она взгляд на хирурга, стоявшего напротив, руки
– Все, что угодно, но это! – Мальгин глубоко вздохнул, сдерживая клокотавшую в душе ярость. – Наслаждение должно быть результатом, побочным эффектом достижения цели, а не целью, иначе оно обесценивается. Ты в состоянии это понять? Кто надоумил тебя воспользоваться наркоклипами? Ты не знаешь разве, что в одиночку слушать их опасно – можно не выйти из транса?
Купава усмехнулась, отчего присущий ее лицу особый милый трагизм исчез, сменившись гримасой высокомерия и скрытого злорадства.
– Билл сейчас придет, так что я не одна… и лучше бы тебе уйти раньше.
Мальгин покачал головой, понимая, что сейчас вряд ли достучится до ее логики и здравого смысла, но все же сказал:
– Помнишь, ты спросила, простил ли я тебя? Я тогда ответил, что простил. Да, я готов простить все, что ты сделала мне, но никогда не прощу того, что ты делаешь себе! И дочери. Кстати, где она?
Купава смахнула пот со лба, опустила взгляд.
– Какое это имеет значение? У матери. Что тебе еще хочется узнать? Спрашивай и уходи. – Она с трудом встала и пошла в ванную. Зашелестели струи душа.
Мальгин прошелся по комнате, разглядывая обстановку и оценивая, что изменилось с момента последнего его появления здесь. Остановился у стенки красивого гарнитура под старину, с двумя стеклянными фонарями-уступами серванта. На прозрачных полках фонарей среди обычных безделушек, посуды, сувениров из разных стран лежали странные предметы, которых Клим никогда прежде не видел. Заинтересовавшись, открыл дверцу и взял с полки круглый и плоский диск, похожий на голыш, скатанный морем. Голыш оказался неожиданно тяжелым и был слеплен из мелких черных кристалликов. Время от времени внутри него вспыхивала искра света и разбегалась тающим световым кольцом к его краям. Камнем голыш быть не мог, но и металла с таким удельным весом Клим не знал. Он перевернул голыш и вздрогнул: диск исчез! Не веря глазам, хирург посмотрел на пол – не закатился ли куда? Но голыш как сквозь землю провалился, растаял в воздухе как мираж.
Ошеломленный хирург не сразу обратил внимание на тихий всхлип, идущий словно из-за стены, затем прислушался и с растущим изумлением понял, что «плачет» второй необычный предмет из коллекции на полке – нечто похожее на дышащую черную свечу. Стоило посмотреть на нее пристальнее, как всхлипывание и тоненькое завывание усиливались, а сама она начинала корчиться, оплывать и вытягивать вверх неяркое желтое пламя, будто чувствовала взгляд и старалась обратить на себя внимание, и замирала, когда Клим отворачивался.
Третьим
Что-то звякнуло о стекло, Клим снова вздрогнул, разглядывая появившийся ниоткуда, из воздуха, голыш с искрой внутри. М-да! Странная вещица, если не сказать больше, можно даже подумать, неземная. Как и две другие, впрочем. Интересно, откуда они здесь, где их достала Купава? Или вопрос лучше поставить по-другому: кто ей их подарил?
В прихожей что-то вдруг зашуршало, скрипнуло, с грохотом упал какой-то предмет, похоже – лыжи, раздались быстрые шаги, и в гостиную ворвался высокий, загорелый до черноты мускулистый парень, одетый более чем странно: в обтягивающие ноги брюки-сетку – ни дать ни взять рыболовная сеть! – сквозь которые виднелись узкие желтые плавки, и в нечто напоминающее металлическую кирасу с дырами на груди, а также высокие ботинки а-ля командос. В руке, запястье которой обхватывали штук семь разноцветных браслетов, он держал блок видеокассет. Замер на пороге, уставившись на Мальгина, улыбка сбежала с его губ.
– Пава, ты не одна? Смотри, что я принес: «Жизнь после смерти» Парнавы. Кто это? Родственник? Друг предка? – говорил вошедший по-английски.
Из ванной вышла Купава, распустив мокрые волосы по плечам, с иронией посмотрела на Мальгина.
– Это мой бывший муж, друг Дана.
– А здесь он что делает? Ты его пригласила? – Юноша говорил очень быстро, был бесцеремонен и нетерпелив и не понравился Мальгину сразу. Глаза парня, посаженные слишком близко по канонам классических пропорций, черные и блестящие, таили в себе заряд неизвестных эмоций и отражали характер бескомпромиссный и решительный. «Впрочем, – подумал Клим флегматически, – я могу и ошибаться».
– Это Билли, – представила нового гостя хозяйка, – Вильям Шуман, друг Марса и мой друг, заканчивает факультет археонавтики Тверского института истории и культуры.
Гость осклабился и шаркнул ногой.
– Добавь: прямой потомок великого композитора, спортсмен, художник, артист, лауреат многих премий…
– Не стоит, Билли, – нахмурилась Купава, вдруг порозовев, – не ерничай. Подожди меня в моей комнате, я скоро освобожусь.
Шуман рассмеялся и, поигрывая мышцами, подошел к Мальгину.
– Вот, значит, как выглядит знаменитый нейрохирург Клим Мальгин, угробивший друга. Соперник Марса. Ничего, с виду он даже… герой!
Ни по роду деятельности, ни в системе бытовых отношений да и в рамках воспитания Мальгин никогда не сталкивался с подобными людьми, не считая Марселя Гзаронваля, но жизнь уже научила его, как реагировать на их действия. Если шутовство и ерничество не заходили далеко, не задевали честь мундира, не переходили в злопыхательство и насмешку, это забавляло, в ином же случае надо было уметь давать отпор. Такие люди уважали только силу.